ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Дурьйодхана тоже решил на некоторое время задержаться в Индрапрастхе. Вместе с ним остался и Шакуни. Царевич сгорал от зависти, видя, каких успехов добились Пандавы. Они далеко превзошли его в силе и влиятельности. Дурьйодхане невыносима была мысль, что Юдхиштхира стал теперь владыкой мира и занял положение, на которое он сам претендовал. В изумлении и восторге взирал он на огромные горы драгоценностей, сложенные в сокровищнице Юдхиштхиры. Каурав никогда еще не видел такого богатства.

Особенно привлек Дурьйодхану дворец Майясабха, который ему захотелось разглядеть получше. С этой целью он отправился туда вместе с Шакуни. Глазам Каурава предстало творение небесного зодчего, не похожее ни на что виденное им ранее. Искуснейшая отделка и великолепие дворца поражали воображение. Дурьйодхане казалось, что он перенесся на райскую планету. Повсюду, куда ни бросишь взор, сверкали драгоценные камни, а прохладный ветерок был напоен божественными ароматами. Сиденья из слоновой кости и золота стояли у кромок водоемов, устланных ковром цветущих лотосов. Стены были украшены резными, тончайшей работы изображениями богов и богинь.

Дурьйодхана медленно обходил покои. При каждом шаге его золотые украшения мелодично позванивали. Глядя на искусную, удивительную работу Майи, он испытывал все большую зависть. Раздраженным окриком он прогнал шедших впереди дворцовых слуг. Небрежной походкой, высоко подняв голову увенчанную золотым шлемом, царевич Каурав шагал, старательно пытаясь скрыть свои впечатления от увиденного.

Наконец он подошел к большому хрустально-прозрачному бассейну, расположенному в центре дворца. Вода в нем была абсолютно чистой и неподвижной. На первый взгляд он казался продолжением мраморного пола. Дурьйодхана так и подумал и, глядя прямо перед собой, смело шагнул вперед. В следующую же секунду царевич в полной выкладке свалился в воду. Пандавы в это время стояли на золотом балконе над бассейном. Увидев, как Дурьйодхана, гордо подбоченясь, шагнул в воду, Бхима громко рассмеялся. Многие из цариц Кришны тоже присутствовали там и тоже не могли удержаться от смеха.

С помощью Шакуни царевич Каурав выбрался из водоема. Он даже не взглянул на Пандавов и Кришну с Его царицами. Их смех был для него невыносим. Юдхиштхира, видя, в каком неловком положении оказался Дурьйодхана, попросил братьев унять свое веселье. Потом он посмотрел на Кришну, но Кришна молчал, едва заметно улыбаясь. В конце концов Юдхиштхира велел принести разгневанному царевичу сухую одежду. Дурьйодхана быстро переоделся и продолжил осмотр, с трудом сдерживая переполнявшие его чувства. Ему было нестерпимо видеть великолепие дворца и несравненную красоту прогуливающихся по его залам цариц, особенно Драупади. Дурьйодхана все еще не смирился со своим поражением на сваямваре царевны Панчалы. Она была драгоценным бриллиантом среди женщин. И Драупади тоже смеялась, когда он упал в бассейн. Мысль об этом причиняла Дурьйодхане нестерпимые муки. Он даже не заметил, как вновь оказался жертвой обманчивого убранства дворца, наткнувшись на дверь, которая показалась ему открытой, а затем остановившись перед дверью в том месте, где ее на самом деле не было. Дворцовые служители едва сдерживали приступы смеха. Униженный и разозленный, царевич выскочил наружу.

Видя мучения Дурьйодханы, Юдхиштхира почувствовал жалость. Он попытался утешить царевича, но Дурьйодхана не стал его слушать, а просто рассмеялся в ответ. Он распрощался с Пандавами и отбыл в Хастинапур во главе своей большой свиты, думая лишь об одном — о мести.

Затем и Кришна решил, что пора возвращаться домой. Перед отъездом Он дал Юдхиштхире несколько советов от всего сердца.
— О царь, — молвил Кришна, — заботься о подданных с неустанной бдительностью и терпением. Как дождевое облако для всех существ или дерево для птиц, так и ты должен стать прибежищем для своих подданных.

После отъезда Кришны Юдхиштхира обратился к Вьясадеве, все еще остававшемуся в Индрапрастхе, и спросил его, считает ли он жертвоприношение успешным.
— О дитя Куру, — ответил риши, — это жертвоприношение будет приносить славные плоды в течение последующих тринадцати лет. Твоя власть над бескрайними просторами земли будет неоспоримой, но в конце этого срока ты станешь причиной войны, которая освободит мир от кшатриев.

Юдхиштхира встревожился, услышав такое пророчество, но Вьясадева успокоил его:
— Не печалься. Никто не в силах преодолеть влияние времени. Все, что происходит в этом мире, устроено Всевышним на благо всех живущих. В той войне повинен будешь не ты, а Дурьйодхана. Итак, сейчас я ухожу в горы, но мы еще встретимся, когда настанут трудные времена.

С этими словами риши встал и покинул дворец в окружении остальных мудрецов. Когда они остались одни, Юдхиштхира обратился к братьям:
— То, что сказал мудрец, не может не сбыться, но все же мне не хотелось бы стать причиной чьих-либо страданий. Я обещаю, что с этого самого дня не скажу никому грубого слова. В поступках буду придерживаться добродетели, для меня не будет разницы между своими и чужими сыновьями, а приказам старших буду следовать без малейшего колебания. Благодаря такому поведению я смогу избежать споров, из-за которых и происходят войны.

Вновь и вновь вспоминая слова Вьясадевы, Юдхиштхира продолжал размышлять о смысле, скрывавшемся за ними. Очевидно, план Господа уже пришел в действие. Несмотря на то что Пандавы утвердили свое господство во всем мире, на земле по-прежнему оставалось немало царей-грешников, которые продолжали истощать ее. Юдхиштхира был свидетелем того, как во время жертвоприношения многие из присутствовавших поддержали нападки Шишупалы на Кришну, хотя и не осмелились открыто выступить против Него. И кто мог знать, какие еще козни затевают Дурьйодхана и его братья? Все это, несомненно, было частью плана Кришны, направленного на то, чтобы освободить мир от безбожников. Долго еще сидел Юдхиштхира, погруженный в мысли о Кришне и Его непостижимых замыслах.

Дурьйодхана тем временем возвращался в Хастинапур, сидя с несчастным видом на колеснице и думая тяжелую думу.
— Что беспокоит тебя, о царь? — окликнул его Шакуни. — Почему ты горько вздыхаешь?

Царевич посмотрел на Шакуни мутным взглядом и произнес:
— О дядя, я чувствую, как сердце мое переполняет зависть: мне невыносимо видеть, как господство Пандавов распространилось на весь мир. После жертвоприношения, на котором они сияли, как небесные боги, я не нахожу себе покоя ни днем ни ночью. Я чувствую, будто сердце мое пылает в огне. Я сохну, словно мелководный пруд под лучами палящего солнца.

Дурьйодхана выглянул из колесницы на пробегающие мимо свежевспаханные поля и цветущие сады. Деревенские жители стояли тут и там, наблюдая за царской процессией, двигавшейся по дороге. Царевич продолжал:
— Когда Кришна убил Шишупалу, никто из царей не осмелился протестовать. Они трепетали перед силой Пандавов, иначе разве стерпели бы они такую несправедливость?

Заламывая руки, Дурьйодхана стонал:
— Я не вынесу этого. Лучше брошусь в огонь, утоплюсь или выпью яда. Разве может мужчина, в ком осталась хоть капля доблести, спокойно смотреть на то, как процветают его враги? Мне никогда не сравниться с ними в силе и богатстве. Как добиться такого же влияния? Судьба правит всем, а людские усилия ни к чему не приводят. Мои попытки уничтожить Пандавов потерпели крах. Наоборот, эти пятеро расцвели, как лотосы в чистом пруду. Поэтому мне остается лишь умереть! Теперь тебе известно, почему я так опечален, о дядя, и, надеюсь, ты расскажешь моему отцу, что произошло.

Шакуни пододвинулся к племяннику поближе и сказал вполголоса:
— О Дурьйодхана, не завидуй Пандавам. Они получили то, что им по праву принадлежит и что они заслужили своими делами. У них есть половина царства, а с помощью Кришны и при поддержке Друпады они разбогатели. О чем же тут печалиться?

Сказав это, правитель Гандхары улыбнулся. Глаза его слегка сузились, и он продолжал, поигрывая своими перстнями:
— Твои двоюродные братья покорили весь мир, а богатства их безграничны. Зачем же ты скорбишь? Теперь эти богатства могут стать твоими. Ты говоришь, что тебе неоткуда ждать помощи, но я с этим не согласен. У тебя есть сто братьев, великие своим могуществом Дрона и Карна, а также непобедимый в колесничном бою Крипа. Мои братья, а с ними и могучий Сомадатта только и ждут твоего приказа. Земля принадлежит тебе — бери ее и правь, не зная препятствий.

Глаза Дурьйодханы широко раскрылись. Он выпрямился на своем обитом кожей сиденье. Возможно, дядя был прав. Соперничать с Кауравами в силе было нелегко. Дрона, Бхишма, Крипа, Карна, — кто сможет выстоять против этих мужей, если они вместе выйдут на поле битвы? Дурьйодхана возбужденно заговорил:
— О царь, если ты считаешь, что это разумно, я покорю Пандавов. Весь мир будет моим, в том числе и великолепный дворец Майясабха.

Шакуни медленно покачал головой. Затем он сказал, перебирая игральные кости, которые повсюду возил с собой:
— Не стоит торопиться, о царь. Есть много других способов одолеть врага, помимо битвы. Мы не сможем пересилить Пандавов в открытом сражении, особенно если они объединятся с Кришной. Даже Индра с небожителями не смог бы их сокрушить. Я придумал другой способ, с помощью которого можно добиться победы.

Шакуни посоветовал пригласить Юдхиштхиру на игру в кости. Он знал, что Юдхиштхира был любителем этой игры, хотя и не отличался особым умением. Однако сам Шакуни был непревзойденным игроком в кости — во всем мире не было ему равных.
— Конечно же, Юдхиштхира примет твое предложение, — втолковывал Шакуни Дурьйодхане, положив ему руку на плечо. — Он не сможет отказаться от игры, а если его к тому же слегка подзадорить, то наверняка он спустит все свое состояние. Так я выиграю для тебя и его царство, и его сокровища.

Когда они достигли Хастинапура, Дурьйодхана предложил немедленно отправиться к Дхритараштре, объяснить ему их план и получить его одобрение. Представ перед слепым царем, Шакуни объявил:
— О славный правитель, вот сын твой, Дурьйодхана. Он бледен и иссушен горем. Тебе следует расспросить его о причине скорби и найти лекарство для исцеления от нее.

Дхритараштра удивленно спросил:
— Что опечалило тебя, сын мой? В твоем распоряжении есть все, о чем можно мечтать. Ничто не мешает тебе наслаждаться, как богу. Огромное богатство, лучшие одежды и украшения, изысканная пища, прекрасные женщины — все удовольствия тебе доступны. О чем ты скорбишь?

Дурьйодхана признался, что его одолевает зависть к Пандавам. Да, у него есть богатство, но они — враги его — обладают большим богатством. Каурав стал описывать отцу, что довелось ему увидать в Индрапрастхе.
— Во время жертвоприношения Юдхиштхира получил такую большую дань, что от части ее попросту вынужден был отказаться. Он получил в дар миллионы слонов, лошадей, коров и верблюдов. Горы самоцветов и золотых украшений возвышались до небес. Каждому из восьмидесяти восьми тысяч брахманов-снатаков Юдхиштхира дал в услужение по тридцать молодых девушек. Он распорядился, чтобы во время жертвоприношения одновременно могли принимать участие в трапезе сто тысяч брахманов, и, пока они ели, вокруг гудели многочисленные раковины. О отец, каждый день слышал я гудение этих раковин — они звучали не смолкая.

Дурьйодхана рассказал царю о том, как он видел на Раджасуе самих богов. Самудра, бог морей, лично преподнес Юдхиштхире райский напиток, извлеченный из морских глубин. Напиток этот превосходит даже сома-расу — нектар, которым наслаждается Индра. Дурьйодхана чувствовал, что не способен описать слепому отцу все, что ему довелось увидеть на жертвоприношении. Но одного воспоминания об увиденном было достаточно, чтобы пламя зависти запылало в его сердце с новой силой.

Дхритараштра ничего не отвечал. Тогда заговорил Шакуни:
— О царь, я знаю один способ, который поможет твоему сыну овладеть всеми этими богатствами. Предлагаю тебе пригласить Юдхиштхиру на игру в кости. Никто не способен обыграть меня, и победить его мне не составит труда. Таким образом все имущество Юдхиштхиры окажется в наших руках.

— Отец, прошу тебя, дай нам позволение осуществить этот план, — добавил Дурьйодхана. — Одержав победу над врагами, мы будем наслаждаться властью над миром — разве ты этого не хочешь?

Дхритараштра оставался в нерешительности. Наконец он проговорил:
— Я хочу узнать, что об этом думает мудрый Видура. Он всегда дает нам добрые советы.

— Но Видура обязательно воспрепятствует нашим замыслам, — возразил Дурьйодхана. — А если это произойдет, я покончу с жизнью. Я умру, а ты будешь жить здесь в счастье и покое вместе со своим Видурой. В конце концов, какое тебе дело до меня?

Тяжело было Дхритараштре слышать такие слова. Дурьйодхана был его любимым сыном. Как мог он отказать ему? Царь решил, что поговорит с Видурой и убедит его согласиться. Затем он распорядился соорудить роскошный дворец для предстоящей игры: такой, чтобы в нем была тысяча колонн и тысяча ворот, чтобы он был усыпан бессчетным множеством драгоценных каменьев и покрывал площадь в триста двадцать бигх[3]. Когда строительство дворца будет завершено, они пригласят Пандавов на игру в кости.

Однако в глубине души Дхритараштра не был удовлетворен принятым решением. Царя одолевали тревожные мысли: он знал, какое зло таят в себе азартные игры. Позвав Видуру, он обратился к нему:
— Я решил пригласить Пандавов на дружескую игру с моими сыновьями. Пусть они сыграют в кости, развлекутся вместе. Я строю прекрасный дворец, где они смогут приятно провести время.

Видура нахмурился:
— Не одобряю этой затеи, о царь. Где азартные игры, там споры и вражда. Берегись, как бы не возникло между твоими сыновьями и Пандавами раздора, ибо его последствия будут для нас гибельными.

Дхритараштра попытался успокоить брата:
— Пока мы здесь — ты, я, Бхишма и Дрона, разве может с нами случиться что-то дурное? Как бы то ни было, с судьбой не поспоришь. Все, что предопределено верховной волей, обязательно сбудется. Разве могут наши усилия что-то изменить? По просьбе сына я уже распорядился провести это состязание. Не пытайся, пожалуйста, переубедить меня.

— Судьба действительно всемогуща, о царь, — вздохнул Видура, — но мы ведь пожинаем плоды наших собственных поступков. У нас есть свобода воли. Верховная воля просто награждает нас в соответствии с нашими желаниями. Неизбежны не сами поступки, а их последствия. О владыка, подумай хорошенько и рассуди, насколько праведны были мотивы, побудившие тебя согласиться на игру.

Дхритараштра ничего не ответил, а Видура, чувствуя тяжесть на сердце, медленно вышел из его покоев. Он понимал, что Кали-юга, мрачный век вражды и горя, уже вступает в свои права. Игра, бесспорно, будет лишь началом в цепи событий, которые приведут к уничтожению правителей земли. Видура вспомнил Раджасую и царей, поддержавших Шишупалу в его нападках на Кришну. Предчувствуя недоброе, он, однако, осознавал, что неспособен что-либо изменить. Хотя царь и не был глупцом, он находился под влиянием алчного и злокозненного сына. Совет Видуры, направленный на общее благо, не был услышан.

В течение последующих нескольких недель, пока строился дворец, Дхритараштра не раз возвращался в мыслях к услышанному от Видуры. Ему не хотелось поступать вопреки совету брата, ибо он знал, что Видура ничего не советовал зря. Приближающаяся игра, несомненно, таила в себе немалую опасность. Если она приведет к открытой вражде между Кауравами и Пандавами, это будет великим бедствием.

Царь решил попытаться еще раз переубедить сына. В один из дней, когда они сидели вдвоем в царских покоях, Дхритараштра обратился к Дурьйодхане:
— О сын Гандхари, не стоит тебе втягивать двоюродных братьев в игру в кости. Видура против, да и мне эта затея не по душе. Азартные игры неизменно заканчиваются ссорами. Так мы можем потерять все, что у нас есть. Если тебе хочется богатства, как у Пандавов, давай устроим такое же, как и они, жертвоприношение. Тогда цари всего мира принесут тебе дань, как до этого Юдхиштхире. Зачем тебе забирать у Юдхиштхиры его имущество? Юдхиштхира миролюбив. Он никогда не нападет на тебя и не причинит вреда. Отринь зависть и не печалься. Наслаждайся жизнью — разве мало тебе того, что у тебя уже есть?

Но Дурьйодхана не хотел и слышать о том, что предлагал ему отец. Он рассказал о своих злоключениях в Майясабхе, — о том, как Пандавы, особенно же Драупади, смеялись над ним. Стоило Дурьйодхане вспомнить об этом, как ярость вспыхнула в нем с новой силой. Срывающимся голосом он пересказал отцу все события того злополучного дня:
— Я подумал, что передо мной дверь, и шагнул прямо в нее, но это оказалась плита из прозрачного хрусталя, и я ударился о нее головой. Пока я стоял там с помутившимся взором, ко мне подошли близнецы и поддержали меня, чтобы я не упал. Сахадева взял меня под руку, отвел в сторону и повторил несколько раз, улыбаясь: «Дверь вот здесь, о царь». Его слова ранили меня в самое сердце.

Затем царевич Каурав описал в еще больших подробностях богатство, которое досталось Пандавам. Кауравы не смогут их превзойти, даже совершив сто жертвоприношений. Во дворце Юдхиштхиры Дурьйодхане довелось увидеть множество сверкающих драгоценных камней, о которых он раньше и не слышал. В течение многих недель цари и вожди бесчисленных племен и народов шли в Индрапрастху бесконечным потоком, и каждый вез с собой огромное количество даров, желая превзойти других в щедрости. Глядя на золото, драгоценности, оружие, животных, одежды, ковры, шелка, шкуры, девушек-служанок, ароматные масла и благовония, Дурьйодхана с трудом верил своим глазам. Увидев Самудру, несущего гигантскую золотую раковину Варуны, которую Кришна позже использовал в заключительном священном омовении Юдхиштхиры, царевич Каурав едва не лишился чувств.

Дхритараштра молча слушал, а сын его продолжал:
— О отец, Пандавы распространили свое влияние даже на удаленные северные области Хариварши, куда нет пути простым смертным. Обитатели тех земель передали им сотни небесных раковин, и я слышал, как раковины эти гудели во время жертвоприношения. От их громоподобных звуков у меня волосы вставали дыбом. А те цари, что послабее, от их рева и вовсе падали в обморок.

Голос Дурьйодханы, продолжавшего упрашивать отца, становился все более настойчивым:
— Пока Пандавы владеют такими беспримерными богатствами, мне жизнь не мила. Если позволить им расти и процветать, то они рано или поздно подчинят себе Кауравов — это лишь вопрос времени. Они наши враги. Мы просто обязаны напасть на них и отобрать их богатства. Таков закон кшатриев. Я либо стану повелителем мира, либо умру. И эта игра в кости — самый надежный и верный путь, который приведет меня к желанной цели.

После недолгого раздумья Дхритараштра ответил:
— О сын, мне не нравится твоя враждебность, особенно потому, что направлена она на тех, кто силен и могуществен. Такая ненависть вызывает перемену в сердце и сама становится опасным оружием, хотя и сделана она не из стали. Понимаешь ли ты, что, если замыслы твои осуществятся, нам не избежать страшной войны?

Дурьйодхана нетерпеливо вышагивал перед слепым отцом.
— Что может быть опасного в простой и безобидной игре в кости? — не унимался он. — Мы никого не принуждаем. Если Юдхиштхира согласится на игру и лишится своего богатства, кто обвинит в этом нас? Терять нам нечего. А Шакуни обязательно выиграет. О отец, позволь мне вызвать Пандавов на игру.

Царь поднялся и окликнул слуг, которые взяли его под руки и вывели из покоев. Уходя, он сказал Дурьйодхане:
— Не по душе мне слова твои, о царевич, но что я могу поделать? Поступай как хочешь. Я уверен, что ты пожалеешь о своей опрометчивости, ибо неправедные дела никогда еще не вели к процветанию. Я попрошу Видуру пригласить Пандавов.

Через несколько дней царю сообщили, что строительство дворца завершено. Тогда царь позвал Видуру и сказал:
— Будь добр, отправляйся поскорее в Индрапрастху и привези сюда Юдхиштхиру и его братьев. Пригласи их в наш новый дворец, на дружескую игру в кости с их двоюродными братьями.

В последний раз попытался Видура отговорить царя:
— Пойми, игра эта закончится гибелью нашей династии. Ясно ведь, что сын твой думает лишь о том, как бы получить богатство Пандавов, и вся его затея направлена исключительно на достижение этой цели. Раздор среди членов нашего семейства погубит нас. О царь, останови это безумие, пока не поздно.

Однако Дхритараштра уже принял решение.
— О брат, — молвил он, — все находится в руках судьбы. Если судьбе будет угодно, мы не пострадаем; а если нам суждено пережить несчастливые времена, то что тут поделаешь? Все происходит по воле Провидения. Так отправляйся же в Индрапрастху и возвращайся с непобедимыми сыновьями Кунти.

Видура в отчаянии смотрел на слепого царя. Тщетно было его переубеждать. Слишком сильна его привязанность к Дурьйодхане. Даже ясно сознавая последствия своего потворства желаниям сына, Дхритараштра все же не отказал Дурьйодхане. Не ожидая ничего хорошего, Видура покинул дворец и стал готовиться к поездке.