ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Тем временем в Хастинапуре Дхритараштра не находил себе места. В поисках утешения он решил обратиться к Видуре. Позвав его к себе, царь сказал:
— О Кхаттва, ты велик разумом не меньше, чем славный Бхаргава. Тебе знакомы все тонкости дхармы. Ты равно относишься к членам династии Куру. Поэтому скажи мне, в чем сейчас заключается их и мое благо? Теперь, когда все сложилось таким образом, как нам поступить? Как вернуть веру и любовь наших подданных? И прежде всего, как избежать полного истребления нашей династии?

Видура ответил:
— О царь, религиозная жизнь, а равно и накопление богатства, и чувственные удовольствия, — все это держится силой добродетели. Успех царства также покоится на добродетели. Поэтому, о лучший из мужей, тебе следует проявлять заботу и любовь как в отношении своих сыновей, так и в отношении сыновей Панду. Ты нанес добродетели смертельный удар, когда позволил своим сыновьям, руководимым Шакуни, обыграть в кости Юдхиштхиру. Теперь единственный способ, с помощью которого можно искупить это злодеяние и заслужить всеобщее одобрение, — это вернуть Пандавам их царство. Удовольствуйся тем, что принадлежит тебе по праву, и не зарься на чужое.

Дхритараштра недовольно заерзал в кресле. Нет, не такого совета он ждал, ведь ему хотелось узнать в первую очередь, каким образом Кауравы могут сохранить свое нынешнее положение. Волей судьбы им было даровано владычество над всей землей. Теперь требовалось укрепить положение, чтобы их правление было успешным. Какая польза будет от того, что они уступят царство своему самому могущественному врагу? Дхритараштра почувствовал, как им овладевает растущее раздражение. Видура же продолжал:

— О потомок Бхараты, я уже говорил, что ты должен отречься от Дурьйодханы. Если бы ты послушался меня тогда, то не пришлось бы тебе сокрушаться. Однако, и сейчас пока еще не поздно. Отвергни Дурьйодхану и верни Юдхиштхиру. Передай Юдхиштхире права монарха. Пусть твои сыновья и их сторонники служат Пандавам. Вели Духшасане в открытом собрании просить прощения у Драупади, и пусть он также принесет извинения Бхиме. Это будет на пользу всем нам и, кроме того, спасет царство от гибели. Что еще можно предложить тебе в этих обстоятельствах?

Дхритараштра уже не мог сдерживать гнев. Похоже, Видура всегда был на стороне Пандавов: он ни разу еще не поддержал ни его самого, ни сыновей. Положив ладонь на усыпанный бриллиантами скипетр, царь возразил:
— О Видура, ты говоришь только то, что приятно Пандавам, а о том, чтобы порадовать меня, и думать не думаешь. Я не согласен с твоим предложением. Неужели ты считаешь, что я отвергну свою плоть и кровь ради кого-то другого? Хоть для меня Пандавы как сыновья, Дурьйодхана все же плоть от плоти моей. Ты просишь меня отречься от собственного тела. Как ни высоко я ценю тебя, то, что ты сказал сегодня, кажется мне несправедливым. Поэтому я отказываюсь принять твой совет. Ты можешь остаться здесь или уйти куда-нибудь — как тебе будет угодно. Мне же больше не нужны твои советы. Нецеломудренная жена, как бы хорошо ни относился к ней муж, все равно будет ему изменять.

Дхритараштра резко поднялся и прошествовал к себе в покои. Видура огорченно покачал головой, подведя черту: «Увы, династия Кауравов обречена».
Он решил последовать за Пандавами в лес и занялся приготовлениями к отъезду.

Оставив колесницы и взяв лишь оружие, Пандавы продолжили путь, двигаясь в западном направлении и переходя из леса в лес. Так они миновали Курукшетру и пересекли реки Ямуну, Дришадвати и Сарасвати. Идя по берегу Сарасвати, они наконец увидели прославленный лес Камьяку. Их глазам предстали многочисленные подвижники, расположившиеся рядами на речном берегу и занятые аскезами и жертвоприношениями. Войдя в Камьяку, Пандавы построили себе соломенные хижины и стали мирно проводить время в обществе брахманов, изучая писания и совершая жертвоприношения.

Однажды вечером, когда братья сидели у священного огня, слушая брахманов, рассказывающих ведические предания, лес неожиданно огласился звуком приближающейся колесницы. Пандавы оглянулись и увидели идущего к ним Видуру. Юдхиштхира удивленно спросил, обращаясь к Бхиме:
— Что здесь делает Видура? Может быть, его послали, чтобы вызвать нас на очередную игру в кости? Наверное, злокозненный Шакуни хочет лишить нас последнего, что у нас осталось, — оружия?

Поднявшись навстречу Видуре, Пандавы приветствовали его с искренним почтением. Усадив Видуру рядом с собой, они справились о его благополучии, а затем Юдхиштхира предложил ему еду, питье и место для отдыха. На следующий день Видура поведал братьям о событиях, произошедших в Хастинапуре после их отъезда.

— О Аджаташатру, — молвил он, — я дал царю несколько советов, которые должны были пойти ему на пользу, однако он не захотел их слушать. Так же, как неверной жене благородного человека никогда не возвратить свою добродетель, так и царю никогда не встать на истинный путь. Удачи ему теперь не видать. Как вода, упавшая на листок лотоса, тут же скатывается с него, так и советы мои не задержались у него в сердце. Обругав, он прогнал меня прочь.

Пандавы постарались утешить Видуру, и тогда он сказал им:
— Я хочу посоветовать вам то, что, по моему мнению, принесет в конечном счете успех и победу. Вы должны терпеливо дожидаться своего часа, используя любую возможность для укрепления вашей силы. Занимайтесь подвижничеством и поклоняйтесь богам. Это сделает вас более могущественными. Всегда говорите лишь правду и будьте добры к тем, кто от вас зависит, и к своим спутникам. Делитесь с ними пищей и никогда не хвалитесь в их присутствии. Такое поведение благотворно для царей и способствует их благоденствию.

Юдхиштхира поблагодарил Видуру за советы, пообещав им последовать. Но тут снова послышался звук приближающейся колесницы. На этот раз к ним ехал Санджая. Возница Дхритараштры склонился перед Юдхиштхирой в знак почтения и выслушал от него добрые слова приветствия. Когда гостя удобно усадили, он объяснил Юдхиштхире причину своего появления:

— После того как царь прогнал Видуру, «наградив» его злыми упреками, Дхритараштрой овладело раскаяние и сожаление. Сегодня утром он вошел во дворец собраний и упал без чувств на пол. Придя в себя, он сказал, обращаясь к присутствующим царям: «Мой брат Видура подобен богу справедливости, Ямарадже. Когда я вспоминаю о нем, сердце мое сжимается от боли и горя».

Продолжая рассказ, Санджая поведал следующее:
— Царь велел мне доставить Видуру обратно в Хастинапур. Он сказал: «Поезжай скорее, о Санджая, и найди моего брата, которого я в гневе обругал и выгнал. Жив ли он еще, или уже встретился со смертью? Он ни разу не сделал мне ничего плохого. Наоборот, он вынужден был терпеть от меня столько несправедливости. Привези его скорее, покуда я не расстался с жизнью».

Санджая повернулся к Видуре:
— О потомок Куру, пожалуйста, вернись в город и спаси царя от смерти. Такова его воля.

Невзирая на то что Дхритараштра казался совершенно неспособным следовать добрым советам, Видура все же согласился вернуться. Он любил старшего брата. Он знал, что при всем своем предосудительном поведении Дхритараштра был разумным человеком. Видура подумал, что если он будет рядом с царем, всегда готовый помочь ему советом, то, по крайней мере, у них будет оставаться надежда, что в один прекрасный день царь придет в себя и послушается голоса разума.

Получив позволение от Юдхиштхиры, Видура вернулся в Хастинапур и пошел проведать Дхритараштру. Обрадованный царь устремился навстречу Видуре со словами:
— О мой добродетельный и безгрешный брат, как мне повезло, что ты снова с нами. Этой ночью я не мог спать — я думал, что мне пришел конец.

Видура ответил, что уже простил Дхритараштре его несправедливое обращение.
— Ты мой гуру и потому заслуживаешь самого высшего почтения с моей стороны, — сказал Видура. — Я поспешил явиться сюда, лишь только услышал от Санджаи о твоем желании. О царь, для любого добродетельного человека совершенно естественно чувствовать сострадание к оказавшимся в беде и стараться им помочь. Мне одинаково дороги твои сыновья и сыновья Панду, но, поскольку Пандавы переживают трудные времена, по отношению к ним я испытываю большую жалость.

Продолжая просить друг у друга прощения, братья беседовали еще некоторое время, счастливые тем, что снова оказались вместе.

Дурьйодхана, однако, вовсе не был рад возвращению Видуры. Он призвал к себе Шакуни, Карну и Духшасану и сказал:
— Вернулся мудрый Видура. Он всегда благоволит Пандавам. Поэтому, пока он не успел еще убедить царя возвратить Пандавов из ссылки, нам нужно придумать, как ему помешать. Если я увижу, что Пандавы благоденствуют, я этого не переживу.

— Что за глупости ты говоришь, о царь! — засмеялся в ответ Шакуни. — Пандавы уже в лесу. Они будут оставаться там еще тринадцать лет. Они согласились на условия игры и не нарушат их. Даже если твой отец попросит их вернуться, они не согласятся, пока не истечет срок изгнания. Так или иначе, нам нечего бояться. Нам нужно лишь делать вид, что мы во всем послушны твоему отцу, и ждать удобного случая, чтобы одержать над Пандавами очередную победу.

Духшасана одобрительно захлопал в ладоши.
— Хороший совет, дядя, — похвалил он Шакуни.

Карна посмотрел на Дурьйодхану, которого все еще не покидало беспокойство.
— О царь, — сказал он, — все мы здесь — твои друзья и доброжелатели. Мы всегда будем помогать тебе в борьбе против Пандавов. Тебе нечего бояться. Тем более что братья Пандавы не нарушат своей клятвы — в этом я согласен с Шакуни.
Если же они все-таки вернутся, то мы придумаем что-нибудь еще, чтобы нанести им очередное поражение.

Дурьйодхана повернулся спиной к своим советникам и подошел к решетчатому окну, из которого открывался вид на красивые дворцовые сады. Он смотрел наружу невидящим взглядом, тяжело дыша и скрежеща зубами. Разве мог он быть счастлив, пока живы Пандавы?

Тогда Карна окликнул его:
— Я знаю, о чем ты думаешь, о владыка людей. Я думаю о том же. Мы должны искоренить Пандавов, избавиться от них раз и навсегда. Игра в кости не уладила спора, ведь Пандавы все еще живы.

Красивое лицо Карны исказилось гневом, стоило ему подумать об Арджуне, своем давнем сопернике. Ему не терпелось встретиться с Пандавом в смертельном поединке. Тринадцать лет — слишком долгий срок, ему же не хотелось ждать. Шагая взад и вперед по комнате, Карна с жаром продолжал:
— Могу сказать начистоту все, о чем я думаю, о царь: нам нужно сейчас же надеть доспехи, взять оружие, сесть на колесницы и вместе с войском отправиться в лес. Там мы отыщем Пандавов и убьем их. Сейчас, пока они бедны и ослаблены горем, время самое удобное. У них нет ни силы, ни влияния. Нам не составит труда их сокрушить.

Откровенные слова Карны вызвали общее возбуждение. Все сошлись на том, что предложенное им решение было единственно верным. Дурьйодхана не мешкая собрал большое войско и направился с ним в лес в сопровождении своих братьев и Карны.

Однако, когда они выступали из города, дорогу им преградил Вьясадева. Благодаря своему духовному видению мудрец узнал о плане Дурьйодханы. Он приказал царевичу возвращаться во дворец. Поняв, что ему не дадут осуществить его намерения, Дурьйодхана почувствовал себя оскорбленным, но не посмел нарушить приказ риши, убоявшись его проклятия.

Вьясадева тем временем направился к Дхритараштре. Во дворце ему был оказан подобающий прием и предложено поклонение, после чего риши обратился к царю со словами:
— Послушай меня, о премудрый Дхритараштра, — я скажу тебе, в чем состоит наибольшее благо для Куру. Я отнюдь не рад тому, что с Пандавами поступили бесчестно и выслали их в лес. Они не забудут о своей вражде с Кауравами и уничтожат весь твой род, если ты не вернешь им царство, когда закончится срок их тринадцатилетнего изгнания.

Восседая посреди собрания Куру на возвышении, предназначенном для почетных гостей, Вьясадева в упор смотрел на царя, сидевшего в окружении советников. Все собрание почтительно внимало словам мудреца, он же продолжал:
— Сейчас твой неразумный сын хочет убить Пандавов. Ты должен остановить его. Если он попытается убить этих героев и отправится для этого в лес, то просто-напросто лишится жизни. О потомок Бхараты, Дурьйодхана относится к Пандавам с такой злобой и завистью, что, если ты не помешаешь его планам, вся династия Куру будет уничтожена, и причиной тому будет он.

О царь, почему бы тебе не отправить Дурьйодхану в лес, чтобы он служил там Пандавам? Тогда он будет вне опасности. Возможно, добродетельные Пандавы даже полюбят его, хоть я в этом и сомневаюсь. Природа, которой человек наделен при рождении, остается с ним на всю жизнь. Вряд ли Дурьйодхана сможет смириться перед Пандавами, да и перед кем-либо еще.

Мудрец окинул взглядом собравшихся:
— А что думают об этом Бхишма, Дрона и Видура? Каково твое мнение, о царь? Ты должен исправить ситуацию немедленно, иначе не видать тебе больше счастья.

Дхритараштра поднял руку, унизанную сверкающими перстнями, и приложил ко лбу. Тяжело вздыхая, он ответил Вьясадеве:
— О достославный, эта затея с игрой в кости мне с самого начала была не по нутру. Думается, что лишь неотвратимая судьба заставила меня дать свое согласие. Ни Бхишма, ни Дрона, ни Видура, ни царица Гандхари — никто из них не одобрил эту игру. То, что произошло, несомненно, было действием божественной энергии заблуждения, майи. Я и тогда это сознавал, но из-за родительской любви не смог отвергнуть завистливого Дурьйодхану.

— О царь, я понимаю, что у тебя на душе, — молвил Вьясадева. — Для любого мужчины сын — самое дорогое создание. Но почему же ты не относишься и к Пандавам как к своим сыновьям? Они сейчас в бедственном положении. Почему же ты не испытываешь к ним жалости? Я спрашиваю тебя об этом как отец сына. Я одинаково люблю как тебя, так и других моих двух сыновей: Панду и Видуру. У тебя сто один сын, а у Панду только пять. Когда я вспоминаю о сыновьях Панду, у меня возникает единственная мысль: что мне сделать, чтобы помочь им? О лучший из мужей, если хочешь, чтобы Куру остались в живых, вели Дурьйодхане помириться с Пандавами.

Дхритараштра медленно покачал головой — лучи солнца, льющиеся в окна дворца, побежали по стенам, отражаясь от короны царя.
— О мудрейший риши, я полностью согласен с тобой, — проговорил он. — Я хорошо это понимаю, как и все остальные присутствующие цари. Я уже не раз выслушивал тот же самый совет — от Бхишмы, от Видуры и Дроны. Но так уж получилось, что я не могу ему последовать. Поэтому, пожалуйста, окажи Куру свою милость и наставь моего сына на праведный путь.

Вьясадева, которому были открыты прошлое, настоящее и будущее, сказал:
— Скоро сюда прибудет прославленный риши Майтрея, но прежде на своем пути он встретится с Пандавами. Желая благополучия Куру, Майтрея попробует предостеречь твоего сына, дав ему необходимые указания. Последуйте советам риши не мешкая. В противном случае он проклянет Дурьйодхану.
С этими словами Вьясадева встал и покинул собрание.

Как и обещал великий мудрец, вскоре в столице Куру появился риши Майтрея. Странствующего аскета, единственным имуществом которого были посох и сосуд для воды, встретили в царском дворце с почестями. Дхритараштра и его сыновья воздали мудрецу поклонение, поднеся аргхью и проведя другие подобающие случаю церемонии. Дхритараштра предложил ему богато отделанное самоцветами кресло в центре зала. Когда мудрец удобно расположился в нем, царь обратился к гостю с расспросами:
— О достославный, как ты добрался из леса к нам в город — надеюсь, тебе не пришлось встретиться с препятствиями? Счастливо ли живут в лесу наши герои, пятеро братьев Пандавов? Собираются ли они провести там все тринадцать лет? Что ты посоветуешь нам, чтобы мои сыновья и племянники вновь стали испытывать братскую любовь друг к другу?

Оглядев собрание, Майтрея молвил:
— Во время паломничества я шел через лес Камьяку и повстречал там Юдхиштхиру с братьями. Они ходят в оленьих шкурах и со спутанными волосами, проводя дни в окружении риши. От них я узнал о грубой несправедливости, которую им пришлось претерпеть от Дурьйодханы, и о страшной опасности, нависшей в результате над вами. Поэтому я и пришел сюда, желая предложить свой совет. Я очень люблю вас и желаю только добра.

Мудрец спросил, почему царь смотрит сквозь пальцы на злодеяния Дурьйодханы. Как случилось, что и Дхритараштра, и Бхишма позволили царевичу довести отношения с Пандавами до открытой вражды?

— Правитель здесь ты, — молвил риши строго. — У тебя есть власть, чтобы наказывать нечестивцев. О царь, позволив свершиться преступлению в твоем присутствии, в твоем собственном дворце собраний, ты заслужил осуждение мудрецов. Неужели у тебя нет страха перед последствиями?

Майтрея повернулся к Дурьйодхане, который с мрачным видом внимал его словам. Немного смягчив тон, риши продолжал:
— О могучерукий герой, то, что я говорю, направлено тебе на благо, а также и на благо Куру, Пандавов и всего мира. Не ссорься с Пандавами. Каждый из них силен, как несколько тысяч могучих слонов. Они благочестивы, и доблесть их велика. Бхима голыми руками убил трех могущественных ракшасов, врагов небожителей, способных принимать по своему желанию любой облик. Он убил всех троих — Хидимбу, Баку и Кирмиру — так же легко, как тигр убивает олененка. Не забыл ли ты, как этот самый Бхима, сражаясь один на один, убил непобедимого Джарасандху? Кто будет настолько глуп, чтобы враждовать с этими героями, на чьей стороне Кришна, а также Друпада со своими сыновьями? Послушайся моего совета, дорогое дитя, и заключи мир с Пандавами. Не навлекай на себя опасность.

Дурьйодхана смотрел в сторону, ничего не отвечая. Затем он обнажил свое бедро и громко хлопнул по нему рукой. Опустив голову, он вытянул ногу, как будто от скуки, и стал скрести ступней о пол.

Когда Майтрея увидел такую дерзость, глаза его покраснели от гнева. Прикоснувшись к святой воде, он сжал пальцами священный шнур, свисающий у него с плеча, и провозгласил громоподобным голосом:
— Наглец, ты пренебрег моим советом и отверг мои слова, поэтому готовься получить то, что по праву заслужил. В великой битве, которая станет результатом твоих собственных злодеяний, Бхима булавой раздробит тебе бедро.

Дхритараштра встревожился, услышав проклятие, и принялся извиняться перед Майтреей, ласковыми словами успокаивая его и умоляя проявить милосердие к Дурьйодхане.
Майтрея обещал, что, если Дурьйодхана помирится с Пандавами, проклятие будет с него снято. В противном случае оно останется в силе.

Дхритараштра вздохнул с облегчением, довольный тем, что удалось хоть немного смягчить проклятие Майтреи. Затем он спросил:
— О риши, мы уже узнали о том, как Бхима расправился с Хидимбой и Бакой, но про Кирмиру слышим впервые. Что это был за демон? Насколько он силен и как Бхиме удалось его убить? Мы хотели бы узнать все подробности этой истории.

Майтрея ответил:
— После того как Дурьйодхана проявил неуважение к моим словам, я отказываюсь говорить в этом собрании. Историю Кирмиры знает Видура.
Промолвив это, мудрец встал и вышел из дворца, направляясь прочь из города.

Когда оскорбленный мудрец ушел, Дхритараштра попросил Видуру поведать историю Кирмиры, и тот начал рассказ:
— О царь, я услышал эту историю от Юдхиштхиры, когда беседовал с ним в его лесном жилище. Выехав из Хастинапура, Пандавы провели три дня и три ночи в дороге и в конце концов добрались до леса Камьяки. Пробираясь через лесную чащу в наводящей ужас ночной мгле, внезапно они увидели перед собой грозного ракшаса с огненными глазами. Он стоял перед ними, высокий, как дерево, держа в руках горящий факел. Расставив ноги и раскинув в стороны руки, подобные ветвям гигантского шала, он преградил Пандавам дорогу. Из его широко открытой пасти торчали восемь клыков, а глаза отливали медью. Огненно-рыжие волосы у него на голове стояли дыбом, и всем своим обликом он был похож на скопление грозовых туч, освещаемых молниями и пронизанных стаей летящих журавлей. Заревев громовым голосом, он раскинул сеть своего волшебства, и при виде его колдовских чар чувства Пандавов пришли в смятение.

Все в собрании внимали Видуре, стараясь не пропустить ни слова.
— Слыша ужасающие вопли демона, — продолжал Видура свой рассказ, — птицы и другие существа замертво падали на землю тут и там, а олени, буйволы, леопарды и медведи в страхе разбегались в разные стороны. Казалось, весь лес пришел в движение: населяющие его твари, спасаясь, бросились прочь. Подул яростный ветер, поднимая в воздух тучи пыли. Подобно горю — злейшему врагу пяти чувств, нападающему на них врасплох, ракшас предстал перед Пандавами, готовый наброситься на них.

Ракшас еще издали заметил облаченных в оленьи шкуры братьев, пробирающихся через чащу с оружием в руках, и теперь преградил им путь, словно гора Майнака. Когда Драупади увидела перед собой это устрашающее существо, она закрыла глаза и стояла посреди своих мужей подобно волнующейся реке, окруженной пятью холмами. Дхаумья тут же принялся повторять ведические мантры, стараясь противостоять волшебству демона, и благодаря его усилиям ветер утих и пыль осела на землю. Не ожидал ракшас, что кто-то осмелится бросить ему вызов, и страшно разгневался — засверкал глазами, грозный, словно сама смерть.

— Кто ты? Что тебе надо от нас? — сурово окликнул его Юдхиштхира.

— Меня зовут Кирмира, я брат Баки, — прорычал в ответ ракшас. — Я живу в этом диком лесу и пожираю людей, что по глупости забредают сюда. А вы кто такие и что здесь делаете? Знаете ли вы, что вам суждено сегодня стать моим обедом?

— Мы пятеро — сыновья Панду, — отвечал Юдхиштхира. — Нас выслали из нашего царства, и мы пришли сюда, чтобы поселиться в твоем лесу.

Узнав, кто перед ним, ракшас заревел от радости:
— Ага! Повезло же мне. Сегодня судьба ко мне благосклонна: наконец-то исполнилось мое заветное желание. Давно уже я ищу Бхиму, убийцу моего брата. И вот он стоит прямо передо мной, когда вокруг глубокая ночь и сила моя особенно велика, и к тому же я голоден. Переодевшись брахманом, этот негодяй убил моего брата и похитил его сестру. Теперь-то уж я отомщу ему. Я прикончу его и поднесу его кровь душе покойного Баки. Сделав это, я отплачу брату свой долг. Я проглочу Бхиму и переварю его, как Агастья переварил асура Ватапи.

Юдхиштхира оборвал ракшаса:
— Не бывать этому никогда.
Могучий Бхима в ту же секунду вырвал из земли огромное дерево и очистил его от веток. Арджуна в мгновение ока натянул тетиву на луке и встал в боевую позицию, держа стрелу наготове. Однако Бхима удержал брата и вышел вперед, чтобы сразиться с демоном в одиночку. Затянув пояс, он издал воинственный клич:
— Выходи на бой!
Вооружившись стволом дерева, Бхима бросился на ракшаса. Подобно Индре, метающему во врага свое оружие-молнию, Бхима с силой обрушил дерево на голову Кирмиры. Огромный ствол раскололся на куски, демон же остался стоять, как ни в чем не бывало. Он швырнул в Бхиму пылающий факел, и тот понесся в сторону Пандава со скоростью молнии. Бхима проворно упал на землю и левой ногой отбросил факел прочь.

Устрашающе рыча, ракшас в свою очередь вырвал с корнем большое дерево и устремился на Бхиму, подобно Ямарадже, поднявшему свой смертоносный жезл. Оба противника стали вырывать из земли дерево за деревом, сражаясь ими, как булавами, и метая их друг в друга. Разгоревшийся поединок напоминал давнюю битву между Вали и Сугривой, и вскоре посреди леса образовалась большая поляна, очищенная от деревьев. Взбешенный демон поднял тяжелый валун и бросил его в Бхиму, но тот перехватил летящий камень и отшвырнул назад. Тогда Кирмира ринулся на Бхиму, вытянув руки, словно Раху, устремляющийся на солнце, чтобы поглотить его. Сцепившись друг с другом, они стали кататься по земле, как два разъяренных быка, которые сошлись в смертельной схватке.

Битва была жестокой и упорной и продолжалась почти час. Бхима рад был показать свою силу — он знал, что Драупади смотрит на него. Но вот припомнились ему обиды, нанесенные царевне Дурьйодханой. Представив, что вместо демона перед ним Каурав, Бхима почувствовал, как гнев вспыхивает с новой силой. Он схватил ракшаса, как взбешенный слон хватает другого слона. Кирмира не стал уступать и тоже сжал Пандава в своих объятьях, однако Бхима поднял его и с яростью бросил оземь. Затем он обхватил демона вокруг пояса и стал трясти его, как ветер трясет деревья. Несмотря на сильную тряску, демон изловчился и поймал Бхиму за шею. Бхима раз за разом поднимал и обрушивал ракшаса на землю, невзирая на то что демон сдавил ему руками шею, словно железными клещами.

Земля содрогалась, а лес отзывался эхом каждый раз, когда тело Кирмиры низвергалось на землю. Демон страшно ревел, словно расстроенная труба. Бхима поднял ракшаса и стал вращать вокруг себя с чудовищной силой, а когда увидел, что тот лишился чувств, бросил его на землю и, встав коленями ему на грудь, задушил. Когда демон испустил дух, Бхима сказал:
— Мерзкий грешник, родичи Баки и Хидимбы больше не будут просить тебя осушить их слезы, ибо сейчас ты присоединишься к ним обоим.

Оставив растерзанное — без одежды и украшений — тело Кирмиры лежать на дороге, Бхима вернулся к братьям. Они, радостно приветствовав, стали наперебой расхваливать его доблесть. Затем Пандавы снова окружили Драупади и отправились дальше в лес.

Услышав эту историю, все были поражены. Видура же завершил свой рассказ словами:
— Обо всем этом поведал мне Юдхиштхира. Проходя через лес, я сам видел тело ракшаса, покалеченное ударами Бхимы.

Дхритараштра тяжело вздохнул, но ничего не ответил. Беспокойство снедало его все больше. Бхима обещал убить всех сыновей. Существует ли сила, способная помешать ему выполнить обещанное? Сердце царя сжималось от страха и боли.