ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Воспользовавшись сокровищами, которые оставил ему Панду, Дхритараштра совершил в Хастинапуре пять жертвоприношений. Он раздал милостыню сотням тысяч брахманов и богатыми подношениями доставил радость богам. Царство процветало, у его жителей было все, чего только можно пожелать. Их жизнь была отдана добродетели, жертве и правде. Питая любовь и расположение друг к другу, они ни в чем не знали недостатка. Многочисленные особняки и дворцы Хастинапура теснились, как волны в океане. Посреди дворцов сияли золотые арки и искрились хрустальные фонтаны. Между широкими мощеными проспектами зеленели прекрасные сады, а воздух был напоен сладостным ароматом цветущих деревьев. Топот конских копыт и стук колес смешивались с трубным криком слонов и гудением раковин, возвещавшим о начале жертвенных обрядов. Город украшали тысячи высоких, отделанных изящной резьбой храмов, из которых раздавались звуки святых молитв, возносимых многочисленными брахманами. Хастинапур был похож на небесную столицу Индры, и каждый день множество вассальных царей приносили туда свою дань.

Дхритараштра правил царством от имени Панду. Ему помогал Бхишма. После того, как стало известно о проклятии Панду и его последующем отречении, Дхритараштра, несмотря на его слепоту, был возведен на трон. Он горевал о судьбе брата и очень тосковал по нему, однако в его отсутствие умело управлял всеми государственными делами.

Однажды во дворце Дхритараштры появился Вьясадева. Он был голоден и измучен жаждой, и Гандхари оказала ему душевный прием, накормив и напоив гостя. Вьясадева остался доволен молодой женщиной и благословил ее: «Скоро у тебя родится сотня сыновей, таких же могущественных, как и твой муж». Пришло время, и Гандхари забеременела. Она носила плод в своем чреве целых два года, и это обстоятельство беспокоило ее все больше и больше. И вот до нее дошла новость, что Кунти в лесу родила мальчика, сияющего, как утреннее солнце. В гневе и досаде на свою затянувшуюся беременность она с силой ударила себя по животу, и оттуда вышел твердый комок плоти, похожий на железное ядро. Когда повитухи сообщили Гандхари о рождении мертвого плода, ее охватило горе, и она вспомнила о Вьясадеве и его благословении.

В то же мгновение мудрец предстал перед ней и молвил: «Что ты наделала?»

Гандхари рассказала ему, как ею овладели зависть и отчаяние, когда она услышала о том, что Кунти родила Юдхиштхиру. Со слезами на глазах она сказала мудрецу: «Я ударила себя по животу, и оттуда вышел комок плоти. В чем же смысл твоего благословения?»

Вьясадева ответил, что его обещание обязательно сбудется — нужно лишь набраться терпения. Он попросил слуг принести сто один горшок и наполнить их гхи. Затем он побрызгал прохладной водой на комок плоти, и тот медленно разделился на сто одну часть, каждая величиною с палец. Их поместили в горшки, горшки запечатали и отнесли в укромное место. Вьясадева предупредил, что открыть их можно будет лишь по прошествии двух лет. Затем он покинул дворец и вернулся к себе, в уединенный горный ашрам.

По прошествии ровно двух лет горшки были распечатаны один за другим. Первый появившийся на свет ребенок получил имя Дурьйодхана. В то мгновение, когда его вытащили из горшка, раздался рев ослов и крики стервятников, завыли шакалы, и налетел ураганный ветер. Языки пламени вспыхнули без какой-либо видимой причины со всех сторон города, и ветер понес их во всех направлениях.

Напуганный царь Дхритараштра призвал к себе брахманов, Бхишму, Видуру и других министров и советников и попросил объяснить эти знамения. «Вне всякого сомнения, Юдхиштхира — старший царевич, и именно он унаследует трон, — сказал царь. — С этим я не спорю. Но станет ли мой собственный сын царем после него? О мудрецы, прошу вас, укажите мне законное и справедливое решение».

Не успел Дхритараштра произнести эти слова, как вновь со всех сторон раздались леденящие душу звуки. Прислушавшись к ним, Видура ответил царю: «Если рождение ребенка ознаменовано подобными явлениями, это означает только одно: то, что он станет причиной гибели своего рода. Нам нужно отказаться от ребенка, в противном случае наше благосостояние и наше будущее окажутся под угрозой. Не поддавайся сомнению, о царь. Этого ребенка нужно немедленно отвергнуть».

Видура сказал Дхритараштре, что у него останутся девяносто девять других сыновей. Пожертвовав этим ребенком, он нс навлечет на себя греха, потому что в священных писаниях ясно сказано, что можно пожертвовать одним человеком ради спасения семьи. Более того, можно пожертвовать семьей ради спасения деревни, деревней — ради спасения города, а ради спасения души можно пожертвовать даже всем миром.

Дхритараштра не смог принять совет Видуры. Он не мог допустить, чтобы его сына просто выбросили из дома. Царь медленно покачал головой, ничего не сказав в ответ. Жестом он велел няньке, державшей ребенка, отдать его Гандхари, что она и сделала. Бхишма и Видура переглянулись друг с другом, но промолчали. Правил Дхритараштра, и последнее слово было за ним.

В течение последовавшего месяца были открыты все оставшиеся горшки. Так появились на свет сто мальчиков и одна девочка. Все мальчики несли на себе знаки будущих воинов и великих правителей. Царь и царица ликовали, радуясь удаче. Не желая думать о зловещих предзнаменованиях, они счастливо жили в Хастинапуре под опекой Бхишмы и Видуры.

На гору Саптасроту пришла весна. В окружении пяти юных сыновей Панду вновь почувствовал себя молодым. Он играл с мальчиками на окрестных холмах, взбираясь на скалы и вызывая львов из их логова. Отец и сыновья ныряли и резвились в горных озерах и карабкались на высокие деревья. Сцепившись друг с другом, они со смехом катались по горным склонам, поросшим мягкой травой.

Однажды вечером Панду пошел вместе с Мадри в лес, чтобы собрать кореньев и плодов на ужин. Прогуливаясь по лесу, они любовались окружавшим их бесконечным разнообразием цветущих деревьев и кустов. В воздухе, напоенном густыми ароматами, звенели голоса кукушек и других птиц. Черные пчелы роились над яркими цветами, что цвели по берегам заросших лотосами озер. Эта райская красота вызвала у Панду любовное томление. Под властью бога любви, захватившего его мысли, он не сводил глаз с прекрасной Мадри. День был жаркий, и Мадри надела длинное шелковое платье. Яркие солнечные лучи позволяли Панду рассмотреть ее изящный, достойный богини силуэт. Легкий ветерок прижимал ее одежду к телу, подчеркивая тонкую талию и тугие округлые груди.

И Панду не смог подавить желания. Он сдерживал себя в течение двенадцати лет, не осмеливаясь даже подумать о том, чтобы обнять своих жен. Проклятие Киндамы никогда не выходило у него из головы, и он соблюдал целибат с упорством риши. Казалось, с тех пор как он последний раз наслаждался супружеской любовью, прошли целые столетия. Теперь Панду вновь почувствовал в сердце это жгучее желание. Мысли его смешались, и, придвинувшись ближе к Мадри, он нежно положил ладонь на ее руку.

Мадри сразу поняла, что было на сердце у Панду. Ее охватили противоречивые чувства. Почему ее господин вдруг повел себя так? Боясь проклятия, он все эти годы ни разу не прикасался к женам. Она сама, хотя и желала бы оказаться в его объятиях, тем не менее тщательно избегала всего, что могло бы возбудить в муже любовное желание. Она даже не пользовалась косметикой и духами. Но когда могучий Панду обнял ее, она почувствовала, как воля ее слабеет. Сердце Мадри одновременно охватили восторг и страх. Мысли спутались из-за нахлынувшего двойственного чувства, и она уже не понимала, что происходит. Неужели он забыл о проклятии? Если Панду не прекратит немедленно, он погибнет. Его надо остановить!

Мадри попыталась оттолкнуть от себя мужа. Панду улыбнулся: ее сопротивление еще больше распалило его. Его сильные руки, темные от загара и украшенные шрамами от тетивы, обвивали ее, словно змеи. Побежденный желанием, он просто не услышал, когда она попыталась напомнить ему о проклятии. Он приник губами к ее губам и упал на травянистый склон, сжимая прекрасную царицу в своих объятиях. Приподняв ей платье, он крепко прижался к ее нежному телу. Мадри продолжала отталкивать Панду, но ее сопротивление только разжигало его страсть.

Словно побуждаемый богом смерти, царь, охваченный вожделением, совершенно потерял рассудок. Начисто забыв о проклятии Киндамы, он утонул в наслаждении вместе со своей белокожей супругой. Но как только он приблизился к завершению этого любовного действа, проклятие риши свершилось. Грудь Панду пронзила нестерпимая боль, а лицо исказила гримаса изумления. Тело его оцепенело, и силы покинули царя.

Когда объятия Панду ослабели и тело его упало бездыханным, из груди Мадри вырвался скорбный вопль. Произошло самое страшное, что только могло произойти. Несмотря на попытки сопротивления, ей не удалось предотвратить смерть мужа. Обезумевшая от горя царица, громко причитая, снова и снова обнимала мертвого супруга.

Крики и плач Мадри услышала Кунти и побежала туда. Заслышав приближающиеся шаги, Мадри прерывающимся от слез голосом попросила Кунти подойти одной, без детей. Кунти тут же отправила мальчиков назад, в ашрам, а сама бросилась к тому месту, где лежал Панду. Сразу поняв, что произошло, она упала на землю с криком: «О мой господин!..» Проливая слезы, она обратилась к Мадри: «О благородная, как ты могла это допустить? Я всегда так старательно оберегала нашего господина от этой опасности! Почему же он, зная о проклятии риши, тебя обнял? Зачем ты прельстила его, когда вы остались одни? Он всегда был таким сдержанным в нашем обществе, помня о словах Киндамы! Как же он позволил себе такую беспечность?»

Безответная Мадри рыдала, а Кунти металась по земле рядом с ней. Проливая потоки слез, две прекрасные женщины обнимали мертвое тело супруга. И вновь Кунти обратилась к Мадри: «О царевна Мадры, ты, несомненно, более удачлива, чем я, ведь ты видела лицо нашего господина, освещенное радостью, когда он обнимал тебя в этом уединенном месте».

Придя в себя, Мадри наконец ответила: «О сестра, со слезами на глазах я пыталась сопротивляться, но он не мог совладать с собой. Казалось, он твердо решил исполнить проклятие риши».

Кунти молила Бога дать ей силы. Как бы то ни было, всё произошло по воле Божией. Пути Господни неисповедимы. Но что же теперь делать? В чем заключается ее долг? Она нежно погладила Мадри по голове и сказала: «О Мадри, у меня есть лишь один выход. Пожалуйста, разреши мне взойти на небеса вместе с нашим господином. Вставай, тебе предстоит еще воспитать наших детей. Оставь мне его тело: крепко обняв его, я войду в погребальный огонь».

Мадри покачала головой. Подняв глаза на Кунти, она взмолилась: «Царь умер, вступив со мной в связь, но желание его не было удовлетворено. Кому, как не мне, следует отправиться с ним в страну мертвых, чтобы ублажать его там? Даже сейчас я все держу его в своих объятиях и не дам уйти без меня. О Кунти, прошу тебя, отпусти меня с ним!»

Мадри не находила в себе сил растить детей одной. Кунти будет гораздо лучшей матерью для них. Мадри видела, как ласково та обращалась с мальчиками. Она, конечно же, будет любить ее сыновей не меньше, чем собственных. Мадри вновь стала молить Кунти позволить ей взойти на погребальный костер вместе с Панду: «О Кунти, царь подступился ко мне, влекомый любовным желанием в сердце. Отпусти же меня, чтобы я могла утолить его страсть. Тем самым ты окажешь мне величайшее благо. Я доверю тебе своих сыновей без малейшего сомнения».

Мадри горько рыдала, продолжая сжимать Панду в объятиях. Кунти, глядя на нее, глубоко сострадала ей. Сердце великодушной царицы рвалось на части. Будучи старшей женой, она имела преимущество последовать за царем в иной мир, но все же разве могла она отказать Мадри? Ведь именно к ней почувствовал влечение Панду. Если Мадри останется жить, память об этих коротких, но ужасных мгновениях будет преследовать ее беспрестанно. Ее будет сжигать чувство вины, и мучительные мысли о том, что ей не удалось исполнить последнее желание своего господина, не дадут ей покоя. Несмотря на свое горячее желание последовать за мужем, Кунти не могла поступить так жестоко с его младшей женой. Ласково коснувшись Мадри, она сказала: «Да будет так, как ты просишь», — и с тяжелым сердцем вернулась в ашрам.

Когда мальчики узнали о смерти отца, великое горе сразило их. Плача, прибежали они к тому месту, где лежал Панду, и, упав на землю, стали кататься по ней, как раненые львы. Мадри в слезах благословила их и объявила им о своем решении взойти на погребальный костер мужа. Она попросила двух своих сыновей оставаться с Кунти и служить ей верой и правдой. Мальчики были настолько потрясены происшедшим, что не могли вымолвить ни слова. Они молча смотрели, как риши разложили рядом с телом царя погребальный костер, а потом под звуки мантр поместили на него тело. Риши попросили Юдхиштхиру выйти вперед. Царевич, полуослепший от слез, застилавших ему глаза, зажег костер и отступил назад. Когда пламя разгорелось, Мадри сложила ладони и, упав на тело своего господина, крепко обняла его. Пламя поглотило их обоих, и через несколько минут все было кончено: и она, и Панду покинули этот мир.

Пораженная горем Кунти спросила риши, что ей делать дальше. Они посоветовали как можно скорее вернуться с сыновьями в Хастинапур. Они также сказали, что пойдут вместе с ней и возьмут с собой останки Панду и Мадри.

Длинная вереница риши, сиддхов и чаранов двинулась в путь, ведя за собой Кунти и ее сыновей. Благодаря своему мистическому могуществу они добрались до Хастинапура весьма скоро. Подойдя к северным воротам, Кунти назвала себя охранникам, и посланцы помчались к царю, чтобы передать ему новость.

Услышав о прибытии Кунти, Дхритараштра, Бхишма и другие старейшины Куру поспешили к воротам, сопровождаемые многочисленными горожанами. Вскоре о собрании небожителей, посетивших город, знал уже весь Хастинапур, и посмотреть на них вышли тысячи людей. Охваченные благоговейным трепетом, они смотрели на сияющих риши, окруженных сиддхами и чаранами.

Дхритараштра и сто его сыновей поклонились риши. Бхишма и другие придворные тоже почтили мудрецов поклоном, затем предложили им удобные сиденья, а сами расселись на земле. Когда толпа наконец успокоилась и все заняли свои места, Бхишма вышел вперед и провел церемонию поклонения риши, омыв им ноги и предложив аргхью. Он ответил на их вопросы о благополучии царства, сообщив, что все хорошо. Затем поднялся один из главных риши и обратился к старейшинам рода Куру: «Благочестивый правитель пришел на гору Саптасроту, намереваясь соблюдать целибат. Но, видно, таков был непостижимый план Всевышнего и воля богов, что у него родилось пять сыновей».

Риши назвал каждого из сыновей Панду и сообщил имена их божественных отцов. Он рассказал о том, как эти мальчики были обучены ведической науке и как выросли они в обществе риши и сиддхов. Окинув взглядом великое множество людей, вышедших из города и собравшихся у ворот, риши продолжил: «Никогда не сходивший с пути добродетели, Панду отправился в лучшие миры, оставив после себя этих детей. Целомудренная Мадри ушла вместе с ним. Теперь его сыновей следует считать законными наследниками царства».

Риши указал на стоящие неподалеку носилки, покрытые белой тканью: «Здесь находятся останки Панду и его жены. Совершите погребальные обряды и устройте прием его сыновьям, как если бы они были вашими собственными. Нам же пора уходить».

Закончив речь, риши исчез, а вместе с ним исчезли и другие риши и небесные существа. Горожане стали постепенно расходиться по домам, обсуждая между собой увиденное чудо. Бхишма ввел Кунти и ее мальчиков в город и поселил в царском дворце, позаботившись обо всем необходимом для них. Дхритараштра распорядился о проведении погребальных обрядов и объявил в городе траур, который продолжался двенадцать дней подряд.

Известие о смерти Панду глубоко опечалило всех Куру. Народ тоже скорбел: люди всем сердцем любили умершего царя и теперь, оплакивая его, громко выражали свое горе. Пандавы, пятеро сыновей Панду, все двенадцать дней пролежали на голой земле, дав волю печали. Отвергнув царские удобства и ложа, они рыдали вместе со старшими Куру.

Завершая траур, Куру провели церемонию шраддха в честь Панду. От имени покинувших этот мир душ они раздали брахманам огромные богатства и много пищи. Постепенно жизнь в Хастинапуре вошла в обычное русло, и сыновья Панду заняли свое место в царской семье.

Это самое время и выбрал Вьяса для своего очередного появления в городе. Тайно встретившись с погруженной в печаль и скорбь Сатьявати, он обратился к ней с такими словами: «О мать, грядут страшные, грозные времена. Приближается темный век Кали. Греховность возрастает день ото дня. Уже скоро злодеяния Куру приведут твой род к погибели, и страшное опустошение постигнет этот мир».

Вьяса посоветовал матери немедленно удалиться в лес, чтобы не видеть ужасных несчастий, ожидавших царство. Ей следовало погрузиться в медитацию и практику йоги.

Вьяса ушел, а Сатьявати задумалась над его словами. Решив последовать совету сына, она сообщила двум невесткам о своих намерениях и попросила подавленную горем мать Панду, Амбалику, сопровождать ее. Вскоре две царственные женщины переселились в лес и посвятили остаток жизни подвижничеству. Через некоторое время они покинули тела, с радостью отправившись в высшую обитель. Амбика же осталась в Хастинапуре со своим сыном, Дхритараштрой.