ГЛАВА ПЕРВАЯ

Амбика бросила испытующий взгляд на свое отражение в зеркале, дождавшись, когда служанки закончат наряжать и украшать ее для брачной ночи. Несмотря на долгие месяцы траура, она по-прежнему блистала красотой. Молочно-белая кожа царицы была безупречной. Овальное лицо обрамляли завитки иссиня-черных волос. Брови дугами поднимались над черными глазами, разрезом своим напоминавшими лепестки лотоса. Неудивительно, что Вичитравирья, очарованный красотой жены, так редко покидал ее общество. При его жизни служанки украшали Амбику каждый вечер, на случай, если ее господин захочет провести с ней время. И теперь, вновь увидев себя в нарядном платье и украшениях, Амбика с тоской вспомнила о тех днях, что она проводила с мужем. Привыкнув к могучим объятиям того великого героя, готовиться теперь к встрече с другим мужчиной — как странно!

При одной мысли об этом Амбика почувствовала растущее беспокойство. Жестом она отпустила суетившихся служанок. Ей нужно было побыть одной, подумать. Когда безвременно умер Вичитравирья, она хотела взойти на погребальный костер и последовать за ним на небеса. Она даже представить себе не могла жизни без мужа. Но Сатьявати, царица-мать, удержала ее от этого шага: у Амбики оставался долг, который нужно было исполнить. Несмотря на то что в течение семи лет они с мужем наслаждались всеми радостями семейной жизни, детей у них не было. Не оставив наследника, царь был виновен в пренебрежении основной своей обязанностью. А без этого, увы, как мог он достичь райской обители?

Сатьявати убедила Амбику и вторую жену Вичитравирьи, Амбалику, остаться и выполнить долг своего мужа, позаботившись таким образом о благополучии его души. Священные писания позволяли мужчине в случае крайней необходимости зачать ребенка с женой своего младшего брата, если тот не мог сделать этого сам. Сейчас был как раз такой случай. Внезапно Амбика почувствовала облегчение. Ее союз с Бхишмой будет не предательством ее любви к мужу, а, наоборот, служением и ему, и его царству. Она перестала беспокойно ходить по комнате и опустилась на ложе из слоновой кости, в смущении ожидая появления Бхишмы. Он был могущественным и праведным человеком. Кому же, как не ему, стать отцом царевича? Нужно постараться, чтобы Бхишма остался доволен ее приемом.

Раздался стук в дверь. Амбика робко подняла глаза. Дверь отворилась, и в комнату вошел высокий мужчина. Кровь застыла в жилах молодой царицы. Это был не Бхишма. Посреди ее спальни стоял иссохший, грязный, безобразный отшельник. Клочья спутанных волос свисали на его изможденное лицо, горящие глаза смотрели в упор. Зубы у него были почти такими же темными, как и его кожа. Единственным одеянием ему служила засаленная набедренная повязка, волосатое тело покрывала корка грязи. Без лишних слов он подошел к ложу и сел рядом с Амбикой. Она невольно отпрянула, пораженная страшным зловонием, исходившим от тела отшельника. Что это за человек?! Она никогда не слышала, чтобы у мужа был еще брат, кроме Бхишмы. Амбика взмолилась богам, желая только одного — лишиться чувств, ибо прикосновение этого страшного человека было ей нестерпимо. Он коснулся ее одежды, и она закрыла глаза, едва сдерживая крик.

Сатьявати проклинала себя. Если бы не жадность ее отца, Хастинапур не оказался бы сейчас в такой опасности. Перед ней сидел могучий Бхишма, сын богини Ганги. На всей Земле не сыскать более великого героя. Старший сын праведного царя Шантану, он был бесспорным наследником хастинапурского престола, но ее неразумный отец поставил благополучие царства под угрозу, и все из-за нее.

События прошлого явственно всплыли в ее памяти. В тот день ничто не предвещало необычных происшествий. Сатьявати сидела на берегу реки, поджидая путников, желающих переправиться на другой берег. Отец ее, старшина рыбаков, дал ей лодку и поручил перевозить через реку людей, чтобы, служа им таким образом, она увеличивала свой запас благочестия. Однако в тот день в окрестных лесах охотился владыка мира, могучий Шантану, и соблазнительный аромат, исходивший от тела Сатьявати, привлек его. Царь отправился на поиски и, обнаружив источник божественного благоухания, тут же был околдован красотой девушки. Его охватило желание взять ее в жены, и взгляды, которые он бросал на нее, говорили об этом красноречивее слов. Узнав, что Сатьявати еще не замужем, царь поспешил в дом отца красавицы — просить ее руки.

Вернувшись тем вечером домой, Сатьявати увидела Шантану, выходившего из дверей их скромной хижины с поникшей головой. Ее отец соглашался отдать царю свою дочь лишь при условии, что ее сын унаследует трон. Но у владыки уже был достойный сын по имени Деваврата, прошедший обряд посвящения в наследные царевичи. Царь не мог ради одного лишь своего удовольствия допустить такую несправедливость по отношению к своему любимому, ни в чем не повинному сыну. Шантану покинул дом рыбака, терзаемый страстью.

Сатьявати тоже была в отчаянии и проплакала немало дней и ночей, умоляя богов устроить ее союз с царем. И вот однажды у дверей рыбачьей хижины появился Деваврата, пришедший без ведома Шантану просить для него ее руки. Отец Сатьявати настаивал на своем условии, и Деваврата согласился, обещав, что никогда не будет претендовать на трон Хастинапура и что корона достанется детям Сатьявати. Но и это обещание не успокоило отца девушки. Он был слишком хорошо наслышан о дворцовых интригах и понимал, что, даже если сам Деваврата откажется от престола, его сыновья, скорее всего, будут чувствовать себя обманутыми и воспротивятся возведению на трон сына Сатьявати. Предводитель рыбаков высказал свои сомнения Деваврате. Выслушав его, царевич произнес и ответ страшную клятву: у него никогда не будет жены, и всю свою жизнь он будет соблюдать обет безбрачия. «Ради счастья моего отца я готов полностью отказаться от собственного счастья», — сказал он. Сатьявати вспомнила, что, как только Деваврата принес эту клятву, с неба дождем посыпались цветы и эхом раскатился громовой голос: «С этого дня имя тебе будет Бхишма — „принесший ужасную клятву“».

Сатьявати взглянула на Бхишму, сидящего перед ней в почтительной позе. Она произнесла его имя, и Бхишма, в ожидании ее приказа, обратил к ней взор. Возможно, его еще удастся переубедить, ведь он всегда был так послушен ей, особенно после смерти Шантану.

«Дорогой Бхишма, пожалуйста, подумай хорошенько», — сказала царица-мать, накидывая изысканное шелковое сари на заплетенные в косу волосы. — «Ты дал свой обет лишь ради отца и меня. Сейчас я освобождаю тебя от этого обета. Ты никогда не сходил со стези добродетели. Прими же во внимание наше нынешнее положение. Ты дал клятву, чтобы угодить старшим. Сейчас ты тоже можешь угодить им, действуя на благо нашей династии. Без сомнения, именно в этом состоит твой долг. Взойди на престол Хастинапура и породи могучих сыновей, чтобы сохранить для будущего наше древнее царство».

Бхишма раздраженно покачал головой: «О мать, прошу тебя, не заставляй меня сходить с пути истины. Не бывать тому, что ты предлагаешь. Солнце может отказаться от своего сияния, вода — утратить влажность, а небо — перестать проводить звук, но Бхишма никогда не откажется от своего слова».

Бхишма обратил внимание Сатьявати на более глубокую причину несчастья, неожиданно поразившего их царство. Этой причиной была всесильная судьба. Иначе как могло случиться, что оба могучих сына, рожденных Сатьявати, умерли, не оставив наследника? Все цари мира склонялись перед старшим сыном Сатьявати, Читрангадой. Слава, которую он снискал своей верностью добродетели и отвагой в бою, достигла небес. Тогда-то и услышал о нем могущественный царь гандхарвов, носящий то же самое имя, и преисполнился зависти. Завистливый гандхарв не мог допустить, чтобы в мире был еще один знаменитый и могучий Читрангада. Он сошел на Землю и вызвал соперника на битву. Сражение продолжалось много лет, но в конце концов доблестный сын Сатьявати был убит, а гордый гандхарв вернулся с победой на небеса.

Тогда на трон взошел могучий Вичитравирья. Однако, пробыв на нем всего семь лет, он умер от внезапной болезни. Ни у него, ни у его брата детей не было.

Бхишма поднялся и подошел к решетчатому окну. Полная луна освещала дворцовые сады, бросая серебристые блики на широкие, выложенные песчаником дорожки, по которым любил прогуливаться Вичитравирья с царицами. Бхишма повернулся к Сатьявати и продолжил свою мысль: «Матушка, мы не можем перечить воле Провидения и действовать вопреки благочестию. Добродетельный человек остается покорным воле Бога в любых обстоятельствах. Победа и удача всегда сопутствуют добродетели, тогда как неправедность неотвратимо влечет за собой беду. Поэтому, прошу тебя, не требуй, чтобы я отрекся от своего обета».

Сатьявати сидела, не произнося ни слова. Приверженность Бхишмы правде и добродетели невозможно было поколебать. С его доводами трудно было не согласиться. Склонив голову, она слушала Бхишму.
«Как бы то ни было, матушка, судьба, кажется, предоставила нам выход, не противоречащий законам благочестия. Если достославный Вьясадева произведет на свет потомство от наших цариц, мы будем спасены. Давай же помолимся, чтобы все закончилось благополучно».

Сатьявати кивнула. Она сама призвала могущественного риши Вьясадеву, своего первенца. Нелегко ей было решиться на то, чтобы раскрыть перед людьми тайну рождения мудреца, ведь зачат он был еще тогда, когда она была незамужней девушкой. Боясь людских кривотолков, Сатьявати долгие годы скрывала эту историю, но память о дне, когда небесный риши Парашара явился к ней в лодку и зачал в ее чреве великого Вьясадеву, никогда не покидала ее. Парашара сказал Сатьявати, что ей уготована великая судьба, и даровал славного сына, которому предстояло сыграть немаловажную роль в истории. Затем Парашара своим благословением вернул ей девственность и наделил ее тем небесным ароматом, который впоследствии пленил царя Шантану.

Сатьявати медленно ступала по мозаичному полу. Сотни масляных светильников, сделанных из золота, освещали просторный зал. С высоких стен смотрели искусно выполненные портреты предков, начиная с великого Куру. Все они были могущественными повелителями, владыками мира. Нет, династия Куру не должна угаснуть. Царица-мать промолвила:
«Со времени кончины моих сыновей я не переставая молилась о благе нашего царства. Я верю, что Вьясадева оправдает наши надежды и спасет нас. Но перед лицом зловещей судьбы, постоянно преследующей нас, я не могу удержаться от опасений».

Сатьявати глубоко переживала все, что касалось будущего династии Шантану и всего царства. Как и раньше, ее поступки были продиктованы любовью к покойному монарху. Вне всякого сомнения, в том, что Парашара одарил ее таким сыном, как Вьясадева, была видна рука судьбы. Вьясадева достиг зрелости, едва появившись на свет, и сразу же покинул свою мать, сказав ей на прощание: «Дорогая матушка, если ты окажешься в беде, просто подумай обо мне, и я явлюсь перед тобой, где бы в тот миг ни находился».

Бхишма и Сатьявати беседовали, когда послышался звук открываемой двери, и из спальни Амбики вышел Вьясадева. Бхишма склонился к его стопам, а Сатьявати спросила с волнением:
«Обретет ли царица достойного сына?»

Когда Бхишма встал с колен, мудрец поднял руку, благословляя, и обратился к Сатьявати:
«Царица родит сына, сильного, как десять тысяч слонов. Он будет велик разумом, мудр и богат. У него будет сто сыновей. Однако, о благочестивая, по вине своей матери он родится слепым».

Пораженная этими словами, Сатьявати воскликнула: «Как же слепой сможет стать правителем рода Куру?»

Вьясадева объяснил, что, когда он явился к Амбике, готовый даровать ей сына, исполненного всех достоинств, царица, увидев отшельника, в страхе закрыла глаза. Однако ранее, давая согласие стать отцом наследника престола, мудрец потребовал соблюдения одного условия: царица должна была принять его в том самом отталкивающем облике, в котором он явился из Гималаев на зов Сатьявати. В то время он предавался аскезе и, как того требовали законы подвижничества, не мылся и не следил за своей внешностью. Вьясадева сказал:
«Я мог бы явиться царице красавцем, украшенным бриллиантами, но прежде ей пришлось бы целый год строго следовать религиозным обетам. Ты же не хотела ждать, настаивая на немедленном зачатии. Поэтому я и потребовал взамен обетов выполнения моего условия».

Сатьявати корила себя за недостаток терпения. Ей не хотелось терять времени, ведь без престолонаследника судьба царства находилась в постоянной опасности. Без самодержца в стране и дождь не прольется в срок, и боги не проявят свою благосклонность. Вот почему она попросила Вьясадеву соединиться с царицей без промедления. И что же из этого вышло? Слепой сын! Разве может он стать царем?

«Ты должен дать династии Куру другого царя! — взмолилась Сатьявати. — Прошу тебя, взойди на ложе со второй царицей, Амбаликой».

Вьясадева с состраданием посмотрел на метавшуюся в тревоге мать. Он успокоил ее, дав слово вскоре вернуться и зачать еще одного ребенка. Ей нужно будет вызвать его, как только Амбалика будет готова. Дав такое обещание, Вьясадева исчез.
Сатьявати обернулась к Бхишме: «Мои страхи оказались не напрасны. Теперь нужно склонить Амбалику принять мудреца. Да будет ее удача больше, чем у сестры!»

Прошел месяц, и Вьясадева вновь был призван во дворец. Прервав подвижничество, он явился туда в своем отталкивающем обличье. Сатьявати провела его в покои Амбалики, и мудрец не мешкая подошел к царице. Несмотря на то что сестра предупредила ее о том, чего ей следовало ожидать, молодая женщина задрожала от ужаса, увидев приближающегося к ней мрачного аскета. Побледнев от страха, она все же удержалась и не закрыла глаза в момент зачатия. Перед уходом Вьясадева сказал напуганной царице: «Поскольку ты побледнела, увидев меня, твой сын тоже будет бледным. Его нарекут именем Панду, что значит „бледный“». С этими словами мудрец вышел из спальни. Снаружи его ждала мать. Она спросила о ребенке, и Вьясадева ответил, что у царицы родится великий и могущественный сын, но он будет бледным.

Сатьявати снова забеспокоилась. Ребенок будет бледным? Что Вьясадева хотел этим сказать? Опять он чем-то недоволен... В любом случае, даже если с этим ребенком все будет хорошо, безопасность царства останется довольно зыбкой, если в нем будет лишь один достойный царевич. Вьясадеве нужно сделать еще одну попытку. Она попросила его снова взойти на ложе с Амбикой. На этот раз царица, зная, чего ожидать, не будет закрывать глаза. Улыбнувшись, Вьясадева ответил: «Да будет так. Я вернусь вскоре после того, как она родит первого ребенка».

В должный срок Амбика родила слепого мальчика, которого нарекли Дхритараштрой. Амбалика же родила бледнокожего сына, украшенного, однако, многочисленными благоприятными знаками и излучавшего сияние. Его назвали Панду — именем, которое дал ему Вьясадева. Вскоре после этого мудрец вновь явился во дворец, чтобы во второй раз войти к Амбике.

Царица трепетала от мысли, что ей придется снова встретиться с устрашающим риши. Поэтому она призвала свою верную служанку и наперсницу и велела ей занять место на ложе. Украсив служанку своими драгоценностями и нарядив ее в лучшие свои одежды, она оставила девушку в спальне дожидаться прихода мудреца.

Риши знал все, но, тем не менее, не колеблясь вошел в спальню, как и в первый раз. Увидев благородного мудреца, служанка почтительно поднялась со своего места и склонилась к его стопам, затем она удобно усадила его, с любовью омыла ему ноги и предложила много изысканных кушаний. Вьясадева остался доволен. Затем он возлег с девушкой на ложе, а перед уходом сказал: «О благонравная, ты больше не будешь служанкой. Сын, который родится от нашего союза, будет мудрым и удачливым. По разуму ему не будет равных на земле».

Сатьявати и в этот раз ждала за дверью спальни. Вьясадева сказал ей:
«Царица обманула меня и послала вместо себя служанку. Эта простая девушка очень почтительно приняла меня, поэтому у нее родится чудесный ребенок. О мать, теперь мне пора уходить — я хочу продолжить свое подвижничество. Если я тебе понадоблюсь, вспомни обо мне, и я приду, но зачинать детей больше не буду».
С этими словами Вьясадева исчез, оставив Бхишму и Сатьявати размышлять об услышанном.

Служанка Амбики родила сына, которого назвали Видурой. Впоследствии он стал главным советником при дворе Куру. Он воспитывался вместе с двумя старшими братьями, и все три мальчика росли, словно светозарные небожители. Теперь не о чем было волноваться: царству наконец была обеспечена безопасность. Повсюду разливалось счастье, и боги не обделяли процветающее царство Куру своими благословениями. Пока мальчики росли, государством на правах опекуна управлял Бхишма.

Дхритараштра, хотя был старшим из всех, по причине слепоты не мог стать царем. Видура также не мог занять трон, поскольку его матерью была служанка. Но зато Панду был бы монархом, достойным во всех отношениях, и, когда он достиг совершеннолетия, его возвели на престол Куру. Панду не имел себе равных в стрельбе из лука и весьма скоро достиг совершенства в ведической науке руководства и дипломатии.

Любовно опекаемые Бхишмой, все три брата получили наилучшую подготовку. Как и предсказал Вьясадева, Дхритараштра проявлял исключительную физическую силу, а Видура по природе своей еще с детства отличался мудростью. В преданности религии и морали ему не было равных. Когда он достиг зрелости, даже ученый Бхишма стал приходить к нему за советом. Однажды Бхишма обратился к Видуре с такими словами: «О мудрец, мы должны принять меры, чтобы наша благородная династия вновь не оказалась под угрозой исчезновения. Оба царевича уже достигли брачного возраста. До меня дошли известия о трех царевнах, достойных того, чтобы войти в наш дом. О Видура, скажи, что ты думаешь об этом».

И Бхишма рассказал, что одна царевна, по имени Кунти, происходит из дома Яду, другая, Гандхари, — дочь царя горцев Сувалы, а третья, именем Мадри, родом из Мадры. Двух из этих девушек он предложил сосватать Панду, а третью — Дхритараштре.

Почтительно сложив ладони, Видура ответил Бхишме: «Мой господин, ты наш отец, защитник и наставник. Что бы ты ни сделал, это пойдет на благо нашей династии».

Бхишма мерил шагами свои покои. Он знал о том, что Гандхари получила от Шивы благословение родить сто сыновей. Несомненно, она будет хорошей женой Дхритараштре, которого благословил на то же Вьясадева. Сто сыновей, рожденных от этого могучего царевича, станут великим достоянием их царства и обеспечат продолжение династии Куру. Бхишма не мешкая отправил послов к Сувале просить руки Гандхари.

Выслушав предложение Бхишмы, царь Сувала задумался. Выдать дочь за слепого царевича? Однако, обдумав положительные стороны этого предложения, - Дхритараштра принадлежал к славному роду Куру, представители которого правили миром много тысяч лет и были славны добродетелями и благородством, - Сувала согласился на брак дочери с царевичем Дхритараштрой. Он попросил своего сына Шакуни отвезти Гандхари в Хастинапур. Когда царевна узнала, что ее мужем станет слепой Дхритараштра, она завязала себе глаза, не желая ни в чем превосходить своего господина.

Шакуни был принят Бхишмой со всеми подобающими почестями. Передав свою прекрасную сестру Дхритараштре и вручив многочисленные дары, посланные Сувалой, он взошел на золотую колесницу и вернулся в свое царство. Гандхари же стала верой и правдой служить мужу. Она окружила его вниманием, стараясь выполнять все его желания, она избегала даже произносить имя другого мужчины, а на глазах ее постоянно была темная повязка.

Устроив брак Дхритараштры, Бхишма задумался о женитьбе Панду. Он слышал о том, что скоро состоится сваямвара царевны Кунти (особая церемония, на которой царевна будет выбирать себе мужа). Кунти принадлежала к благородной династии Яду и славилась красотой и женскими достоинствами. Бхишма велел Панду отправиться на сваямвару и постараться завоевать руку царевны.

Царь Панду оседлал могучего вороного жеребца и поскакал на юг, в царство Кунтибходжу, которым правил отец Кунти. Словно горделивый лев, величественно вышел он на арену сваямвары. У Панду была широкая грудь и глаза разъяренного быка. Увидев его, многочисленные собравшиеся там цари подумали, что это второй Индра. Он затмил всех высокородных витязей, собравшихся там, как солнце затмевает звезды, восходя утром над горизонтом. Когда Кунти увидела могущественного правителя Хастинапура и встретила его пристальный взгляд, мысли ее смешались. Дрожа от переполнявших ее чувств, она медленно приблизилась к нему и, стыдливо опустив глаза, надела ему на шею свадебную гирлянду.

Хотя на арене присутствовало множество царей, желавших завоевать руку невесты, и несмотря на то, что обычно сваямвары заканчивались сражением, собравшиеся отказались от всякой мысли соревноваться с могучим Панду за право обладать Кунти. Оседлав коней и сев на колесницы, они вернулись туда, откуда пришли. Царь Кунтибходжи спустился из своей ложи на арену, сияя от счастья. Он понимал, что не сыскать ему для дочери лучшей пары. Он немедленно распорядился провести свадебную церемонию и богато одарил Панду.

Несколько дней спустя молодые супруги отбыли в Хастинапур в сопровождении большой свиты. Процессию украшали многочисленные цветные вымпелы, развевавшиеся на ветру. По пути в столицу солдаты били в барабаны и громко трубили в раковины. Так, восседая вместе с Кунти на сверкающей золотой колеснице, окруженный благословляющими его брахманами, Панду с великой пышностью въехал в Хастинапур.

Бхишма был несказанно рад, видя, какая благородная и красивая девушка досталась Панду в жены, но все же считал, что царю нужна еще одна жена. Гандхари было предсказано, что она родит сто сыновей. У Кунти не было такого благословения. Бхишма хотел быть уверенным, что род доблестного правителя будет украшен могучими сыновьями. Он лично отправился в Мадру, которой правил царь Шалья, чтобы от имени Панду просить руки Мадри, сестры царя.

Царь Шалья принял Бхишму и его свиту, состоявшую из придворных, брахманов и риши, с великим почетом. Он пригласил сына Ганги к себе во дворец и усадил на трон из слоновой кости, усыпанный драгоценными камнями. Затем царь омыл Бхишме ноги и предложил ему аргхью. Дождавшись окончания церемонии, Бхишма сказал Шалье: «О царь, узнай же, что я прибыл сюда в поисках невесты. Люди говорят, что у тебя есть прославленная своим целомудрием сестра, и я решил, что она станет подходящей парой для царя Панду. Пожалуйста, ответь мне, одобряешь ли ты мой выбор».

Царь Шалья сказал в ответ, что династия Куру более чем достойна породниться с ними, однако в их доме существует древний обычай, согласно которому девушка не может быть отдана в жены, пока жених не заплатит за нее выкуп.

Бхишма уже знал об этом обычае, который восходил к самому Брахме. Он был готов к такому повороту событий и ответил Шалье: «Это хороший обычай, поскольку его одобрил саморожденный творец, великий Брахма. Поэтому прими дары, что я принес тебе в обмен на царевну».

Слуги Бхишмы внесли во дворец горы золотых монет, жемчуга, кораллов и самоцветов и сложили перед Шальей. Кроме того, Бхишма принес царю в дар сотни слонов, коней и колесниц.

Шалья принял эти богатства и с радостным сердцем вручил Мадри Бхишме, который сразу же отправился назад, в Хастинапур, а прибыв туда, устроил свадебную церемонию.

Панду отвел каждой из жен по великолепному дворцу и предался наслаждениям в окружении двух красивых супруг. Он развлекался в дворцовых садах и рощах, словно небожитель.