ГЛАВА 27

САМОЛЕТ ЛЕТЕЛ всю ночь и наутро приземлился в Лондоне. Здесь Бхактиведанта Свами намеревался сделать остановку. Он зарегистрировался в гостинице аэропорта, принял массаж и лег отдохнуть. После полудня он встал, помылся, а затем вместе с Киртананандой сел в самолет, летевший в Нью-Дели с остановкой в Москве. Самолет еще не успел взлететь, как вдруг один из членов экипажа объявил о «небольшой задержке, связанной с профилактическими мерами медицинского характера». Какой-то пассажир, который сегодня сошел с этого самолета, оказался болен — по всей видимости, оспой, — и поэтому салон самолета нужно было тщательно продезинфицировать. Свамиджи и Киртанананда остались в номере отеля «Эксцельсиор» еще на ночь.

Ранним утром следующего дня, 24 июля, сидя в своем номере с кондиционером и телевизором (которыми он так и не воспользовался), Бхактиведанта Свами написал в Нью-Йорк, Брахмананде.

Бхактиведанта Свами и Киртанананда прилетели в Москву. Здесь они немного погуляли по зданию аэропорта, разглядывая то, что Свамиджи назвал «пропагандистскими рисунками», и после часового ожидания снова сели в самолет и через восемь часов полета, около полуночи, прибыли в Дели.

Получив свой багаж и пройдя таможенный досмотр, Свамиджи и Киртанананда вышли из здания аэровокзала и встали на тротуаре. Свамиджи уже снял свитер, но Киртанананда по-прежнему парился в своем черном шерстяном костюме. Было два часа ночи. Только что прибывших пассажиров встречали любящие родственники и друзья; они обнимали их, иногда даже надевали на них гирлянды, усаживали их в такси или автомобили. Но Свамиджи здесь никто не ждал. Как разительно это отличалось от недавней трогательной сцены прощания в нью-йоркском аэропорту, где вокруг Свамиджи были те, кто любил его! Сейчас вместо любящих учеников его осаждали таксисты и носильщики, готовые за плату отнести его багаж к машине. На хинди Свамиджи попросил одного из таксистов довезти их до Чиппивады в Старом Дели. Тот поставил их вещи в багажник, а Свамиджи со своим учеником сели на заднее сиденье.

Маленькое такси «амбассадор» ехало по улицам, знакомым Свамиджи с давних пор. Ночные улицы были пустынны, и только изредка по ним проезжало случайное такси или моторикша. Магазины были закрыты, лишь кое-где можно было увидеть случайного прохожего или спящую на тротуаре корову.

Всего несколько лет тому назад Свамиджи продавал на этих улицах «Бэк ту Годхед», просил здесь пожертвования и печатал свой «Шримад-Бхагаватам». В те дни он был один, практически без денег и без крыши над головой. И все же он был счастлив, счастлив сознанием своей полной зависимости от Кришны.

Однако руководители Индии отвергли ведическую культуру и стали подражать Западу. И хотя некоторые индийцы до сих пор придерживались ведических традиций, они в большинстве своем были отравлены пропагандой лжеучителей, которые проповедовали отсебятину и не признавали Кришну Верховной Личностью Бога. Поэтому Бхактиведанта Свами чувствовал, что должен уехать отсюда и пересадить ведическую культуру на почву Запада. Он строго следовал наказу своего духовного учителя, и время доказало его правоту: для сознания Кришны Запад оказался самой подходящей почвой.

Когда такси проезжало через Старый Дели по дороге к Чаури-базару, Свамиджи увидел типографии и бумажные лавки, сейчас закрытые. В это время здесь не было обычного потока рикш, хотя сами рикши — двухколесные повозки — стояли по обочинам дороги, а их владельцы спали тут же под открытым небом, коротая на них ночь. Утром они выльют на себя ведро воды из колодца и снова впрягутся в лямку. Когда Бхактиведанта Свами наблюдал за тем, как печатали первый том его «Шримад-Бхагаватам», он каждый день ходил по этим улицам, покупал бумагу, забирал гранки из типографии и, уже откорректированные, относил их обратно. Первая песнь была его большой победой.

От Чаури-базара отходят боковые улицы, которые ведут к узким переулкам Чиппивады. Металлические столбы преграждают туда путь автомобилям и рикшам. Водитель остановил машину на пустой улице и обернулся, чтобы получить плату. Свамиджи достал из бумажника 40 рупий (те самые, которые он привез с собой на корабле в Америку в 1965 году). Но водитель, взяв деньги и, сказал, что сдачи не даст. Свамиджи запротестовал: проезд не стоит и половины всей суммы! Они стали громко препираться на хинди. Водитель спрятал деньги, так и не дав сдачи. Свамиджи понимал, что дозваться полицейского в столь поздний час будет нелегко. Хотя это было самым настоящим грабежом, Свамиджи в конце концов отпустил машину.

— Обманщик, — сказал он.

Они с Киртананандой взяли свой багаж и, пройдя пешком один квартал, оказались у дверей храма Радхи-Кришны в Чиппиваде.

Дверь была заперта. Они принялись громко стучать, и Свамиджи стал звать Шри Кришну Пандита. Наконец на их зов вышел какой-то человек и, узнав Свамиджи, разрешил им войти. Он провел их наверх и отпер комнату Свамиджи. Свамиджи зажег свет.

Комната была пустой и пыльной. Лампочка, свисающая с потолка, освещала ее резким светом. На полу возвышалась пирамида из цемента высотой около метра, указывающая на место, под которым располагался алтарь и мурти Радхи и Кришны (чтобы кто-нибудь случайно не совершил оскорбления, пройдя над Божествами). В стенном шкафу стопками лежали отпечатанные страницы «Шримад-Бхагаватам», суперобложки «Бхагаватам» и бланки писем возможным членам Лиги преданных. Всё здесь было так, как Бхактиведанта Свами оставил, уезжая.

— Это комната, в которой я написал «Шримад-Бхагаватам», — сказал Свамиджи Киртанананде. — Здесь я спал, а тут стоял мой примус и печатная машинка. Я спал и печатал, готовил пищу и снова печатал, спал и печатал опять.

Киртанананде трудно было представить себе, что Свамиджи когда-то жил здесь, в этой убогой келье. В ней даже не было чисто.

Хотя Киртанананда совсем запарился в своем костюме и все время думал о том, когда же наконец снимет его, ему все же удалось раздобыть для Свамиджи тонкий матрас. Пришли два аюрведических врача. Они в один голос заявили, что у Свамиджи больное сердце, но опасность уже позади. Врачи дали ему лекарства и велели строго соблюдать режим еды, работы и отдыха. Пришел Шри Кришна Пандит посидеть, поговорить, и Свамиджи рассказал ему о своем успехе в Америке и о молодых преданных из Нью-Йорка и Сан-Франциско. Свамиджи поставил для Шри Кришны Пандита свою пластинку, и на ее звуки в комнату набилась целая толпа любопытных обитателей храма.

После полудня у Свамиджи начался кашель. Было непохоже, что это что-то серьезное, и Свамиджи выказал намерение завтра же отправиться во Вриндаван. Но к вечеру кашель не прошел, и Свамиджи так и не смог заснуть. Не помогали ни сделанный Киртананандой массаж, ни прописанные аюрведическими врачами таблетки; всю ночь Свамиджи не сомкнул глаз. Когда наутро Киртанананда дотронулся до его лба, тот весь горел.

Врачи пришли снова. Температура у Свамиджи поднялась выше 40 градусов. Они надавали ему каких-то отваров и аюрведических порошков, но Киртанананда наблюдал за всем этим скептически. Поскольку Свамиджи было очень трудно дышать лежа, Киртанананда пришел к выводу, что у него воспаление легких. Поэтому он дал Свамиджи пенициллин, запас которого привез с собой. Днем пришел пожилой сикх, доктор, который лечил средствами западной медицины, и сделал Свамиджи укол пенициллина. После этого Бхактиведанта Свами уснул и впервые за 24 часа отдохнул спокойно.

Пока Свамиджи спал, Киртанананда написал письмо своим духовным братьям в Нью-Йорке:

Еще Киртанананда попросил нью-йоркских преданных позвонить в Сан-Франциско, Санта-Фе и Бостон, чтобы там тоже продолжали повторять мантру Харе Кришна, моля о здоровье Свамиджи. Он напомнил им о необходимости строго следовать всем наставлениям духовного учителя.

На следующий день температура у Свамиджи упала до 38 градусов. Он был все еще болен, но снова стал поговаривать о поездке во Вриндаван. Он надиктовал письмо своим делийским агентам по продаже книг, фирме «Атмарам и сыновья», требуя отчета о продаже его «Шримад-Бхагаватам». Некоторые старые знакомые приходили навестить его, но уходили разочарованные, обнаружив, что Свамиджи не в состоянии принять их приглашения в гости. Бхактиведанта Свами просил, чтобы вместо него они приглашали Киртанананду.

Все эти дни Киртанананда ходил по домам благочестивых индийцев. Он доставал свой портативный проигрыватель, ставил пластинку, пел, танцевал, подняв руки, а затем произносил небольшую речь. Хозяева считали его садху, восхищенные тем, что американец всерьез принял сознание Кришны.

1 августа 1967 года, проведя шесть дней в Дели, Свамиджи поехал во Вриндаван. Киртанананда написал в Нью-Йорк:

В Дели Свамиджи получил письмо от Брахмананды, в котором тот сообщал, что компания «Макмиллан» заинтересовалась публикацией его перевода «Бхагавад-гиты». Из Вриндавана Свамиджи написал Брахмананде, чтобы тот немедленно подписал контракт от его имени. Свамиджи размышлял, что лучше: напечатать книгу частным образом в Японии или в Индии или ждать, когда это сделает «Макмиллан». Его мало интересовали соображения престижа и финансовые преимущества публикации у «Макмиллана»; главной его заботой было напечатать книгу как можно скорее.

Температура воздуха поднялась до 43 градусов, и Свамиджи с Киртананандой были вынуждены целыми днями сидеть в доме с закрытыми дверями, под вентилятором. Хотя Киртанананда едва справлялся со своими обязанностями, Свамиджи считал, что тепло вселяет в него силы и восстанавливает здоровье. Затем через неделю начались муссонные дожди, и жара спала.

10 августа 1967 года Киртанананда снова написал домой:

Письмо Киртанананды вселило надежду в сердца преданных, оставшихся за океаном, подтвердив то, о чем они и сами догадывались: их духовную жизнь поддерживает не индуизм и не Индия, а Свамиджи и повторение «Харе Кришна».

Из Нью-Йорка написал Брахмананда, желавший разобраться, почему Свамиджи, чистый преданный, страдает от серьезной болезни. Свамиджи когда-то говорил, что обусловленные души и даже начинающие преданные «подвержены атакам майи». Неужели майя напала и на него? 14 августа 1967 года Свамиджи ответил:

Бхактиведанта Свами думал об открытии во Вриндаване «Американского дома» — места, где его ученики могли бы жить и изучать санскрит и вайшнавскую литературу. Когда с ним случился удар, он сказал, что Рая-Раме нужно будет завершить перевод «Бхагаватам». Ачьютананду же, Гаурасундару и еще нескольких преданных он попросил начать изучать санскрит, бенгали и хинди, чтобы, если он не поправится, они продолжили его дело. Также он надеялся, что некоторые из его старших учеников, такие как Брахмананда, Хаягрива и Рая-Рама, приедут в Индию, приобретут здесь здание и откроют «Американский дом». «Даже если я буду чувствовать себя хорошо, — писал он 9 сентября, — я все равно буду не в состоянии заниматься делами „Американского дома“».

Бхактиведанта Свами решил обратиться к одному из своих духовных братьев, Свами Б. X. Бону Махарадже, и попросить его поселить нескольких преданных из Америки в своем Институте восточной философии. Институт Свами Бона Махараджи был провинциальным колледжем, в котором обучалось около трехсот студентов. Институт располагался во Вриндаване и относился к Агрскому университету. Это было заведение из числа тех, что в Индии именуются "degree college" и имеют своей целью улучшение благосостояния выпускников путем подготовки их для более престижной работы.

Когда Свамиджи и Киртанананда посетили Свами Бона Махараджу в Институте восточной философии, тот принял их в чистой гостиной, обставленной стульями и кушетками. Был там и радиоприемник. Свами Бон, в кожаных сандалиях, шортах, просвечивавших сквозь тонкое дхоти, и отглаженной рубашке с латунными запонками, производил впечатление человека мягкого и умудренного жизнью — образованный, с прямыми, аккуратно расчесанными на пробор седеющими волосами. Сейчас Свами Бон был жителем Вриндавана, но в тридцатых годах он провел более двух лет в Англии, где был принят королем и королевой. Он читал лекции в ряде британских колледжей и проповедовал в других европейских странах, но особого интереса его проповедь не вызвала. Когда в 1965 году Бхактиведанта Свами в одиночку боролся за существование в Нью-Йорке, он писал Свами Бону, прося о помощи. Но тот никак не отреагировал. Даже сейчас, когда Бхактиведанта Свами говорил ему о проповеди в Америке, Свами Бон не знал, что сказать. Однако перспектива приезда американцев и проживания и обучения их в Институте восточной философии очень его заинтересовала: иностранные студенты очень повысят престиж его учебного заведения в глазах индийцев. Он сказал, что сможет принять этих студентов на учебу бесплатно.

Воодушевленный встречей с Боном Махараджей, Бхактиведанта Свами написал несколько писем своим ученикам, приглашая их приехать изучать санскрит.

В день Джанмаштами, 28 августа, Свамиджи дал Киртанананде санньясу, проведя обряд в храме Радхи-Дамодары. Таким образом Киртанананда стал первым учеником Свамиджи, принявшим санньясу, — Киртананандой Свами. Во время церемонии в храме собрались сотни людей, приехавших во Вриндаван на празднование Дня рождения Господа Кришны, и многие из них пришли поздравить юного санньяси. Кто-то сказал, что он похож на Господа Чайтанью. Свамиджи писал:

Ачьютананда вошел в комнату Свамиджи и распростерся у его стоп.

— О, — воскликнул Свамиджи, — и ты здесь!

Когда Ачьютананда поднял голову, он увидел, что лицо Свамиджи покрыто пятидневной щетиной, а одет он в обмотанный вокруг туловища кусок ткани, концы которого пересекались на груди и завязывались сзади на шее. Бхактиведанта Свами улыбался и выглядел совершенно здоровым.

Киртанананда Свами тоже поприветствовал Ачьютананду и показал ему свою новенькую данду.

Ачьютананду больше всего поразило то, в какой убогой обстановке живет Свамиджи во Вриндаване. Хотя в Нью-Йорке Свамиджи тоже носил простую одежду, он всегда имел царственный вид, всегда был гуру. Однако здесь он жил просто и скромно. Как-то раз он вышел из комнаты на веранду, чтобы вымыть руки, и все его тело тотчас облепили мухи. Киртанананду и Ачьютананду мухи просто сводили с ума (был сезон дождей), но Свамиджи как будто не замечал их и спокойно продолжал мыть руки.

Делясь друг с другом впечатлениями, Киртанананда и Ачьютананда сошлись в том, что Свамиджи был не просто одним из вриндаванских бабаджи. Таких, как он, больше не было. И уж конечно, Гаурачанд Госвами, владелец храма Радхи-Дамодары, был совсем не такой, как Свамиджи. Он носил очки с толстыми линзами и едва видел сквозь них. Когда Киртанананда и Ачьютананда однажды пришли в храм на даршан к Божествам, Гаурачанд Госвами громко спросил их:
— Как они вам нравятся? Кто из них вам нравится больше всего?

— Они мне все нравятся, — сказал Ачьютананда.

— А мне нравится тот большой, с краю, — сказал пуджари, небрежно махнув рукой в сторону мурти Кришны. — Он чем-то напоминает мне генерала Чаудри.

Ученики Свамиджи переглянулись — что это за тип? — и вернулись к Свамиджи за разъяснениями.

— Это кастовые госвами, — объяснил Свамиджи.

Шесть Госвами, заложившие храмы во Вриндаване, например Джива Госвами, основатель храма Радхи-Дамодары, поручили заботы о Божествах своим ученикам-грихастхам. И эти кастовые госвами — потомки тех первых пуджари. Свамиджи также объяснил, что кастовые госвами являются владельцами храмов. Для них забота о храме и поклонение Божествам — это бизнес, на доходы от которого они содержат свои семьи. Всего несколько лет назад у каждого из Божеств, стоящих сейчас на алтаре, был собственный храм, земля, доходы и жрецы, но из соображений экономии госвами распродали недвижимость, упростили обряды поклонения и объединили Божества.

Во Вриндаване было также много других любопытных лиц: старая вдова Сароджини с обритой наголо головой, шикхой и мозолистыми босыми ногами, которая спала в комнате у ворот храма, подметала кухню Свамиджи и стирала ему одежду; Панчудас Госвами, сын владельца храма, который постоянно жевал бетель и целыми днями с заспанным видом слонялся по двору в шелковом дхоти с красной вышитой каймой; темнокожий старый бабаджи, который приходил по вечерам, все время смеялся и делал для Свамиджи сандаловую пасту; местный врач-травник Ванамали Кавираджа, с неизменной широкой улыбкой восседающий за конторкой в крошечной комнатке, все стены которой сверху донизу были уставлены какими-то пузырьками; знаменитый пандит, который изредка наведывался к Свамиджи и носил оправленные в золото бусы из туласи и перстни с бриллиантами. Все эти люди были преданными — жителями священного Вриндавана. Но никого из них нельзя было поставить в один ряд со Свамиджи.

Киртанананда Свами был даже разочарован тем, что во Вриндаване не оказалось ни одного человека, похожего на Свамиджи. Даже на земле, где все были индийцами и преданными, Свамиджи оставался неповторимым. Никто не был так же прост и серьезен, как он, никто не обладал такой способностью распознавать фальшь, ни к кому так не влекло сердца людей, и никто не был так беззаветно предан Кришне. Вести их мог только он.

Бхактиведанта Свами со своими двумя учениками вновь посетил Свами Бона. Пока они ехали на рикше к Институту восточной философии, Свамиджи рассказал Ачьютананде, что институт был основан Свами Боном как Вайшнавская академия, но позднее вошел в состав Агрского университета, потому что не приносил никакого дохода. Теперь у Свами Бона появились деньги, но институт превратился в обыкновенную школу, не представляющую никакой духовной ценности.

Когда Бхактиведанта Свами и его ученики сидели в приемной Свами Бона, тот прозрачно намекнул им, что хотя он не собирается жертвовать землю для «Американского дома» Бхактиведанты Свами, но ученики его вполне могут приезжать и учиться в его заведении. Ачьютананда, предложил он, мог бы стать первым.

После этого Свами Бон повел их в главное здание, чтобы показать, как проходят занятия. Но вместо пандитов и брахмачари, постигающих санскрит, которых ученики Свамиджи ожидали увидеть, они обнаружили там юношей с тонкими усиками и хихикающих девушек. Бхактиведанта Свами прочитал лекцию, а затем попросил Киртанананду поставить пластинку с мантрой Харе Кришна. Через несколько минут Бон Махараджа попросил Киртанананду выключить проигрыватель, но Киртанананда, видя, как Свамиджи наслаждается записью, не послушался.

Ачьютананда: Мы ходили по этому заведению, и я думал: «Это обычная школа! Я не хочу здесь учиться. Вот если бы я смог жить в храме Радхи-Дамодары и там же изучать санскрит, то не жалел бы о времени, проведенном в Индии».

Они продолжили осмотр помещения, и, увидев общую спальню, Свамиджи засомневался, смогут ли его американские ученики жить в таких суровых условиях и при этом заниматься наукой. Не один, так другой из двоих его учеников постоянно был болен. Сначала Киртанананда Свами подхватил дизентерию, затем у Ачьютананды что-то случилось с желудком, а после этого оба ослабели от жары. «В общем, — писал Свамиджи Рупануге в Нью-Йорк, — наши американские юноши, приехав сюда, первое время пребывают в плачевном состоянии. Так что я не знаю, насколько наши планы относительно „Американского дома“ во Вриндаване окажутся успешными». Его парни не отличались ни аскетизмом, ни прилежанием в учебе, и, кроме того, у Киртанананды Свами и Ачьютананды развилась некоторая неприязнь к ректору Института восточной философии. Да и у самого Свамиджи явно были сомнения относительно этого места.

— Вы можете ходить сюда на занятия, — сказал он им, — но жить здесь не нужно. Живите в храме Радхи-Дамодары, а сюда приходите учиться. Вы можете раздобыть велосипед и ездить на нем.

Постепенно идея немедленного основания «Американского дома» во Вриндаване стала отходить на второй план. Бхактиведанте Свами нужно было собственное место для учеников, а это требовало времени.

Регулярное лечение, массаж, отдых и тепло Вриндавана сделали свое дело: Свамиджи почувствовал, что выздоравливает. Уже в середине сентября он заявил, что на 90% готов к возвращению в Соединенные Штаты. Он предполагал вернуться в конце октября.

Духовный брат Бхактиведанты Свами, Б. Р. Шридхара Махараджа, чей ашрам находился в Навадвипе (Западная Бенгалия), написал Свамиджи и пригласил его провести у них в ашраме месяц Карттика и поучаствовать в праздновании его Вьяса-пуджи. Свамиджи понравилась идея посетить святую землю Навадвипы, где провел Свои юные годы Господь Чайтанья, и увидеться со своим духовным братом. Кроме того, ему хотелось снова побывать в Дели и узнать, как обстоят дела с изданием книг.

— Свамиджи, — спросил Ачьютананда, — когда вы поедете в Навадвипу, я должен буду остаться здесь, во Вриндаване, чтобы учиться?

— А ты разве не хочешь увидеть место, где родился Господь Чайтанья? — спросил Свамиджи.

Ачьютананда хотел, и Свамиджи в сопровождении Киртанананды Свами и Ачьютананды покинул Вриндаван и, возвратившись в Дели, снова поселился в храме в Чиппиваде.

— Они едят змей? — спросил Ачьютананда.

— Они едят змей, — ответил Свамиджи, — они едят мусор, они едят все что угодно.

Бхактиведанта Свами, для которого и жара, и отсутствие воды, и даже мангусты были в порядке вещей, оставался невозмутимым. В соседней комнате молодые индийские музыканты, репетируя свои выступления на танцах, постоянно играли на электрооргане, барабанах бонго и электрогитарах мелодии из кинофильмов. Свамиджи и к этому отнесся спокойно.

Храм Гаури-Шанкары находился на Чанди-Чоук. После короткой прогулки по самым многолюдным и оживленным улицам Старого Дели Бхактиведанта Свами и Ачьютананда приблизились к дверям храма и, сняв обувь, вошли внутрь. Главным божеством здесь был Господь Шива, но было также и много других: Рама, Дурга, Кали, Радха-Кришна, Хануман. Перед пышно украшенными алтарями стояли толпы людей, глядя на божества и вознося им молитвы.

О поклонении полубогам Ачьютананда впервые узнал из рассказов Свамиджи на Второй авеню, 26. Согласно «Бхагавад-гите», полубоги исполняют только материальные желания и потому им поклоняются не слишком разумные люди. Вайшнав, говорил Свамиджи, с почтением относится к полубогам — на самом деле он даже к муравью относится с почтением, — но поклоняется только Верховной Личности Бога, Кришне, или Вишну.

Ачьютананда уже сам убедился в том, что имперсоналисты ввели индийцев в заблуждение, отрицая существование личностного аспекта Бога и утверждая, что все виды поклонения ведут к одной цели. Большинство жителей Индии не имели ясного представления ни о «Бхагавад-гите», ни о Кришне. Ачьютананда помнил об этом, когда вместе со Свамиджи склонялся у алтарей полубогов. После этого духовный учитель подвел его к алтарю Радхи-Кришны.

— Посмотри-ка, — сказал он. — Кришна просто играет на флейте. Полубоги — кто-то держит лук и стрелы, кто-то — палицы, кто-то — еще какое-то оружие. Но Радха и Кришна просто танцуют, и Кришна держит флейту. Поэтому Он Верховный Господь.

В одной из комнат на нескольких подушках восседал грузный человек с огромной белой бородой. На нем была цветочная гирлянда, а вокруг толпились люди, во все глаза глядевшие на него. Ачьютананде он напомнил Санта-Клауса.

— Свамиджи, кто это? — спросил Ачьютананда.

— Какой-то йог, — равнодушно ответил тот.

В главном зале на стене висело большое изображение Господа Шивы. Зал был полон народа — женщин в цветных сари и мужчин, на многих из которых были яркие тюрбаны. Посреди всего этого хаоса ритуалов и толп верующих Ачьютананда чувствовал себя под защитой Свамиджи. Они сели на возвышение, и Шри Кришна Пандит представил толпе своего друга Бхактиведанту Свами. Свамиджи говорил на хинди около часа.

По дороге обратно, в Чиппиваду, Ачьютананда удивлялся, зачем Свамиджи отправился проповедовать в место, где царит такая религиозная мешанина. Но, даже не высказав свое сомнение вслух, он понял, что Свамиджи готов говорить о Кришне где угодно и кому угодно. Разве не приехал он в Нью-Йорк? А есть ли на свете место, где бы царила большая мешанина, чем в Нижнем Ист-Сайде Нью-Йорка?

Свамиджи ответил:
— Нет.

— Он свами?

— Нет.

— Это ваш родственник?

— Нет.

— Но тогда кто же он?

— Это мой друг! — многозначительно ответил Свамиджи.

Чандрашекхар знал Бхактиведанту Свами уже не один год и когда-то даже выполнял обязанности его секретаря. Но он любил выпить, и к тому же Свамиджи подозревал, что за последние два года он стащил из его почтового ящика не менее 2.000 рупий. Адрес Свамиджи в Чиппиваде был указан во всех его печатных изданиях, и люди посылали по этому адресу деньги за книги и за подписку на «Бэк ту Годхед». Даже в последние два месяца ученики писали Свамиджи, что вкладывают в конверты деньги, но тот так ни разу ничего и не получил. Однажды он увидел Чандрашекхара и спросил:
— Где ключ от моего почтового ящика?

— Я полагаю, он у вас, — ответил Чандрашекхар. — Или, может быть, у Шри Кришны Пандита...

Чандрашекхар был пьян.

— Свамиджи, — в гневе сказал Ачьютананда, — может, стоит заявить в полицию?

Свамиджи покачал головой:
— Нет.

— Что ж, — сказал Ачьютананда, — если не наказать его по закону, то в следующей жизни его накажет Кришна.

— Точно, — согласился Свамиджи.

Чандрашекхар испуганно смотрел то на Свамиджи, то на его американского ученика.

— Тогда нам остается только одно, — сказал Ачьютананда. — Я вызываю полицию?

— Нет, — ответил Свамиджи, — я его прощаю.

Но через несколько дней куда-то пропал проигрыватель, и Свамиджи вновь заподозрил в краже пьяницу Чандрашекхара.

Свамиджи направился прямиком к управляющему и стал жаловаться:
— Вы что думаете, если я садху, значит, ко мне можно относиться как к попрошайке?

Свамиджи рассказал управляющему о своей организации в Америке и о своем счете в «Банке Бароды». Управляющий извинился и отчитал охранника.

Свамиджи нанес визит крупному делийскому промышленнику, господину Сетху Дальмии, желая обсудить с ним планы издания некоторых своих книг в Индии. Господин Дальмия хорошо принял гостя, но его обещания о помощи звучали неопределенно. Помимо этого, Свамиджи встретился с секретарем господина Дальмии, Хитсараном Шармой, который работал в тесном сотрудничестве с Хануманом Прасадом Поддаром из популярного религиозного издательства «Гита пресс». Свамиджи был уже давно знаком с этими людьми — все они когда-то сделали пожертвование на первый том его «Шримад-Бхагаватам». Свамиджи хотел, чтобы издательство «Гита пресс» напечатало его «Гитопанишад» и «Шримад-Бхагаватам». Хитсаран Шарма показал ему недавно опубликованную иллюстрированную «Гиту» в стихах на хинди. Свамиджи казался задетым.

— Но моя «Гита», мой «Бхагаватам», — говорил он, — это описание Бога. Это описание Кришны.

Господин Шарма ответил, что не представляет, как «Гита пресс» сможет осилить издание объемных трудов Бхактиведанты Свами. Однако Свамиджи все-таки не отказался от мысли напечатать у них «Гитопанишад» на свои средства и рассчитывал на посредничество Хитсарана Шармы.

11 октября 1967 года Свамиджи написал Брахмананде:

Преданные из Америки регулярно писали Свамиджи о том, что желают вновь увидеть его в добром здравии. Но он объяснял, что не покинет Индию, пока лично не убедится в том, что «Гитопанишад» запущена в печать. Издание «Гитопанишад» и получение вида на жительство в США — вот две первоочередные задачи, которые он поставил себе и надеялся выполнить до возвращения в Америку. И все-таки он часто думал о возвращении.

Мечта Бхактиведанты Свами о всемирном обществе преданных, проповедующих и издающих книги, — мечта, которая была у него еще до отъезда в Америку, — теперь становилась явью. Но пока все держалось на нем одном. Когда его не было рядом, его ученики оставались преданными только благодаря выполнению его наставлений и письмам. Когда Даянанда и Нандарани уехали из Сан-Франциско в Лос-Анджелес, чтобы открыть там новый храм, то и поддержкой, и руководством для них были его наставления: «Где бы ни открывалось новое отделение нашего Общества сознания Кришны, это всякий раз несказанно радует меня. Мои самые сердечные благословения — с вами». Получив письмо от Свамиджи, они поняли, что поступили правильно. И не важно, что они, муж и жена, иногда ссорились друг с другом и что им не хватало денег, — главное, что Свамиджи был доволен.

Из Бостона написал Сатсварупа. Он и еще несколько преданных переехали из квартиры в помещение магазинчика, который сняли неподалеку от Бостонского университета. Когда Сатсварупа впервые вошел в новый храм, то на полу обнаружил письмо, которое Свамиджи послал им 6 октября авиапочтой из Дели.

Это письмо произвело такой же эффект, как если бы Свамиджи сам приехал, лично открыл магазинчик и начал там проповедовать. Оно вдохновило Сатсварупу и дало ему руководство к действию. Вдобавок ко всему, письмо было адресовано ему лично. Там же Свамиджи писал:

В Нью-Мексико Субал пытался организовать к возвращению своего духовного учителя его публичное выступление, и Свамиджи воодушевлял его: «Если ты считаешь, что в первую неделю декабря я смогу выступить на телевидении, то можешь смело договариваться об этом, потому что я собираюсь быть в вашей стране к середине ноября».

Бхактиведанта Свами написал и в Монреаль, Джанардане, отвечая на его философские сомнения и призывая быть терпеливым с женой, которая отвергала духовную жизнь. А Раяраме, который редактировал «Бэк ту Годхед», он дал мудрое заверение иного рода:

9 октября 1967 года, в день отъезда в Калькутту, Свамиджи оставил Шри Кришне Пандиту письмо совсем иного содержания. Он предлагал Шри Кришне Пандиту продать ИСККОН его храм в Чиппиваде или, по крайней мере, заключить с ними официальный договор на аренду в нем одной из комнат. Бхактиведанта Свами хотел использовать эту комнату как делийскую штаб-квартиру своего Общества, для издания своих книг. Однако в день отъезда Свамиджи Шри Кришна Пандит куда-то отлучился, и Свамиджи оставил для него коротенькую, от руки написанную записку.