ТЕКСТ 38
тасминн алупта-махим прийайнуракто
видйдхарӣбхир упачӣра-вапур вимне
бабхрджа уткача-кумуд-гаавн апӣчйас
трбхир вта ивоу-патир набха-стха
тасмин — в этом; алупта — не лишился; махим — величия; прийай—со своей любимой женой; ануракта—привязанный; видйдхарӣбхи—которой девушки-гандхарвы; упачӣра—прислуживали; вапу—он сам; вимне—на воздушном корабле; бабхрджа—он сиял; уткача—открытый; кумут-гаавн—луна, под которой распускаются вереницы водяных лилий; апӣчйа—чудесно; трбхи—звездами; вта—окруженная; ива—как; уу-пати—луна (повелительница звезд); набха-стха—в небе.
Хотя мудрец, казалось, был пленен красотой любимой жены, которой прислуживали девушки-гандхарвы, он не утратил своего величия, заключавшегося в умении владеть собой. В своем воздушном замке Кардама Муни и его жена сияли так же ярко, как сияет на усыпанном звездами небосводе луна, под лучами которой на озерах и прудах распускаются по ночам вереницы водяных лилий.
Дворец Кардамы парил в небе, поэтому метафора со звездами и луной, использованная в данном стихе, как нельзя более к месту. Кардаму Муни сравнивают здесь с полной луной, а девушек, которые окружали его жену Девахути, — со звездами. Полная луна на усыпанном звездами ночном небе выглядит очень красиво; точно так же в воздушном замке Кардамы Муни сам Кардама, его красавица-жена и окружавшие их девушки были похожи на луну и звезды в ночь полнолуния.